Большой круг - Мэгги Шипстед

Мэриен какое-то время сидит соткрытым письмом наколенях. Взгляд ее опять падает наслово «страстным», иона, выпрыгнув изкровати, бросает бумагу впечку.

* * *

После отъезда Калеба Мэриен впервые чувствует себя наАляске одинокой. Сооруженное ею кольцо вокруг необитаемого пространства начинает казаться нестолько защитой, оградой, сколько обнимает выжженную землю. Поночам, лежа безсна, она думает оКалебе, иногда оБаркли, отом, каким он был, прежде чем изменился. (Перемена– так она называет то, что он вырвал изее тела маточное кольцо.) Она касается себя, думая оБаркли чаще, чем оКалебе, апотом ей стыдно, неприятно.

Впорядке эксперимента она идет впостель содним мужчиной, затем еще снесколькими, стеми, скем, какона надеется, ей врядли придется столкнуться, илиот кого, если надо, она точно сумеет улизнуть: никаких летчиков, никаких шахтеров илижителей Валдиза. Шлюпочник изСьюарда, газетчик изАнкориджа, канадский геолог– они приходят иуходят. НаАляске слишком много мужчин. Каждая встреча дает ей небольшую подборку образов, которые она, какземлю нагроб, наваливает навоспоминания оБаркли: искаженное инезащищенное отсосредоточенности лицо незнакомца, руки держат ее забедра, какое-то бормотание. Она размышляет, какие воспоминания они забирают унее, акакие подсовывают водинокие часы.

Наконец пишет Джейми.

Изответа Мэриен: «Это было слишком долгое молчание. Теперь давай попробуем незаполнить все, что пропустили, азаново продолжить снастоящего».

Виюле Амелия Эрхарт иее штурман Фред Нунан, приблизившись кзавершению попытки стать первыми, кто полностью облетит Землю, большой экваториальный круг вдвадцать пять тысяч миль, поднимаются ввоздух сЛаэ вПапуа– Новой Гвинее– идержат курс наостров Хауленд, пятачок земли вдвух споловиной тысячах миль. Они так ине прилетают туда. Десятилетиями будут верить, что Амелия жива, что запоследним сеансом радиосвязи последовала какая-то сложная череда событий. Нопочти наверняка унее кончилось топливо, она упала вокеан ипогибла.

* * *

Вянваре 1938года надЕвропой пульсирует фантастический восход. Сначала зеленое сияние нагоризонте, затем кто-то соединяет звезды перьевой ручкой, проступают красные кровавые чернила, образуя поверх алого биения арки израспускающихся иисчезающих оранжевых перьев. Наверное, Лондон горит, говорят люди, смотря нанебо. Пожарных вАльпах посылают расправляться смерцающими отражениями наснегу. Повсему континенту люди звонят вместные отделения полиции испрашивают: «Это война? Пожар?» Пока нет. Солнечная буря. Заряженные частицы Солнца сталкиваются сгазовыми молекулами атмосферы. Толпы вГолландии, ожидающие рождения ребенка принцессы, приветствуют небесное знамение какдобрый знак. Поту сторону Атлантики, наБермудах, красные полосы объясняют пожаром накорабле вморе.

Джейми вКанаде итоже считает явление знамением. Он сделает то, что задумал. Наснегу аккуратным конусом сложит шесть месяцев работы изсвоих картин памяти картин Уоллеса, сбрызнет керосином ибросит спичку. Холсты пузырятся, покрываются волдырями; дыр счерными краями становится больше, они разымают холсты. Тыкая впламя палкой, Джейми испытывает страшную жалость ивместе стем облегчение. Картины обозначили половину пройденного пути. Ему нужно было их написать, нотолько длятого, чтобы пережить их гибель.

Когда он очередной раз едет вгород, его ждет телеграмма отФлавиана. Один изего пейзажей выбрали наконкурс, наградой вкотором является покупка картины Музеем изобразительных искусств Сиэтла. Флавиан, задним числом прося уДжейми прощения задерзость, выставил его навыставку. Флавиан интересуется, естьли уприятеля еще работы длягалереи. Иеще: через месяц Джейми ждут вСиэтле нацеремонию награждения.

* * *

Однажды, застигнутая вКордове нелетной погодой, Мэриен знакомится схорошо одетой женщиной, постарше, незамужней наследницей консервного состояния. Тапредлагает разделить комнату вуже переполненной такимиже бедолагами-путниками гостинице. Вкомнате, разумеется, только одна кровать. После хорошего ужина свином, когда они забираются пододеяла, женщина предлагает почесать Мэриен спинку, довольно тихо, Мэриен может сделать вид, что неслышит. Однако она соглашается, переворачивается наживот, задирает рубашку.

Кончики пальцев бегут вниз поспине. Внизу живота уМэриен переворачивается груз. Никогда еще женщина невызывала унее такого ощущения, однако вот оно; прикосновение легкое, умелое, иМэриен интересно, что еще возможно. Она переворачивается набок, инежные пальцы безколебаний проводят поребрам. Губы женщины прикасаются кгрудине так осторожно, будто обхватывают фарфоровую чашку. НаМэриен мужские хлопковые кальсоны, иона, приподнявшись наспине, стаскивает их вниз.

Завсе время она неприкоснулась кженщине, ниразу непоцеловала ее. Она полностью пассивна, нето чтобы покорна, нопрохладна, почти царственна, дотех пор, пока ее ляжки необхватывают голову женщины, иона содрогается. Потом она переворачивается, отстранив неубранную сее бедра, вопрошающую руку женщины, изасыпает.

Когда она возвращается вВалдиз, ее ждет письмо Калеба, вкоторое вложено еще одно письмо отБаркли. Вкладку она бросает вогонь, нечитая. Какое-то время поночам думает оженщине больше, чем очем-либоеще.

ОХрустальной ночи Мэриен узнает порадио, испытывает страх, умеренный расстоянием. Все, кроме гор, рудников иглетчеров, кажется далеким.

Чарлз Линдберг летит вГерманию, получает медаль отГермана Геринга. Вспыхивают фотоаппараты.

Вапреле 1939года вернувшись вШтаты илишившись былого ореола героя, он делает невнятные заявления прессе, что, дескать, говорит отлица немцев, выполняет миротворческую миссию. Америка, Линдберг совершенно уверен, недолжна вступать ввойну. «Мы должны объединиться,– пишет он в«Ридерз дайджест»,– дабы сохранить наше самое бесценное достояние, наследие европейской крови».

Он считает себя беспристрастным, обладающим высшей логикой. Асчитая что-то, Линдберг уверен, что это так. Он начинает выступать сречами порадио, выступает перед публикой, собирает толпы народа, заполняет стадионы вроде Медисон-сквер-гарден тысячами тех, кто просто нехочет опять идти навойну, ноеще симпатизантами нацистов, фашистами иантисемитами (кого остальные замечать нехотят).