Просроченное завтра - Ольга Горышина

Ее передернуло от его слов, но она проглотила их вместе с завтраком, даже не почувствовав вкуса. И боли тоже не было. Только апатия. С этой апатией она и предстала перед тетей Машей.

— Почему ты пускаешь к себе в комнату неизвестно кого?

Алена выдохнула:

— Даня — это не неизвестно кто, а друг. И я уверена, что он вел себя тихо.

— Очень тихо. Особенно ночью с этой дрянью. Ты сама это брату скажешь или мне вашей матери позвонить?

Руки в боки. Испепеляющий взгляд. Смешно.

— Вам хочется звонить, звоните. Макс все знает.

Она уже краем глаза заметила, что дверь не заперта. Даня о ней позаботился. Теперь не надо просить у тети Маши запасной ключ. На столе записка. Она бросила на пол мешок с грязной одеждой и взяла нотный листок. Даня… Она положила его обратно и вышла к телефону, чтобы позвонить Стасу. И плевать, если ее подслушивают.

— Извини. Я забыла пейджер дома.

— Надо было позвонить твоей маме, но я побоялся тебя скомпрометировать. Зря, конечно.

Алена прикрыла глаза — а ведь он действительно мог позвонить. Мог!

— Завтра ужинаем? — спросил Стас как ни в чем не бывало.

Алена секунд десять молчала. И наконец сказала то, от чего ее воротило:

— Стас, мама запретила мне с тобой общаться. Это глупо, я знаю. Но она очень нервничает. Прости меня.

Да, именно прости. Прости за то, что не смогла остаться равнодушной и покорно играть роль сестры. Но простить ему Сашу невозможно. То, что произошло между ними, произошло из-за безразличия Стаса. Прими он ее любовь в августе, она бы сегодня глядела ему в глаза верной собачкой. А теперь Саша навеки встал между ними. Уйти, уйти… Найти бы в себе силы уйти и не вспоминать, что эти двое живут в одном с ней мегаполисе.

— Ленка, не дури! Ну, хочешь я с ней поговорю?

— Не смей! — забыв про всякую осторожность, закричала Алена.

— Хорошо, хорошо. Девочка моя, чего ты так нервничаешь? Можно ведь просто не рассказывать про нас больше. Будем как тот мед — мы есть, и нас вроде бы и нет. Лен, это же такая безобидная ложь!

— Не бывает безобидной лжи!

Она говорила это со знанием дела. Саша прав — теперь она будет лгать, всем и вся, вечно!

— Ленусь, что ты обещала мне тогда у реки? Забыла?

Голос его оставался ровным. Ее же дрожал, как последний мертвый лист на дереве, и она ответила односложно «Забыла!» Теперь его голос понизился на октаву.

— А теперь ты скажешь мне правду. Что у тебя стряслось?

— Ничего.

Но Стас не принял такой ответ. Тогда она закрыла глаза, погружая себя в темноту, кромешную, в которой не осталось ничего от прежней Алены Смысловой.

— Стас, я… — Нет, она не скажет ему правду. Не поставит под удар его бизнес. — У меня… В общем… Я соврала про маму. Я не была дома, — В трубке стояла мертвая тишина. — У меня появился молодой человек. После работы я хочу быть с ним, — В трубке оставалось по-прежнему тихо. — Не веришь, спроси Сашу. Он нас видел вместе, когда забирал меня утром. Его Даня зовут.

— Почему я должен спрашивать Сашу? — наконец послышалось с того конца провода. — Думаешь, я тебе не верю? Я верю и рад за тебя. Хотя, чего там скрывать, мне будет тебя не хватать…

— Стас, я больше не могу говорить. Я не одна.

— Спасибо, что позвонила. Удачи тебе. Во всем!

Алена бросила трубку и чуть не шарахнула дверью, но вовремя спохватилась и повернула ключ изнутри. В комнате есть и кровать, и диван, но она опустилась прямо на пол и разревелась, едва сдерживаясь, чтобы не забарабанить руками и ногами. Два козла! Во что они превратили ее жизнь? За что?!

Она вскочила и хотела скомкать нотный лист, но испугалась гнева Макса. Даня тоже джентльмен — написал записку карандашом. Можно стереть! Но ластика под рукой не оказалось. Тогда она открыла бутылку с шипучкой и начала пить большими глотками, пока не заработала икоту. Зато слезы отступили. Дане надо позвонить и сказать, что благодарить ее не надо. В театр она не хочет. Находилась! Со Стасом, Сашей и Эльвирой! Эльвирой…

Сказать Эльвире, что она уходит во вторник не получилось, хотя весь понедельник она репетировала прощальную речь. Только утром по дороге от метро вся решимость растаяла. Не сегодня, завтра. Сегодня Эльвира слишком сильно благодарила ее за кота. Благодарность звучала искренне, печаль на лице была вызвана чем-то другим.

— Я никогда не скучала по Москве, — сказала Эльвира вдруг, отодвинув учебник на полуслове. — После отъезда Кристины сестра предлагала мне вернуться. Но куда там. Вся моя сознательная жизнь прошла здесь. А сейчас что-то защемило, точно я вижу Москву в последний раз. Когда уезжаешь молодой, этого не чувствуешь. Ужасное состояние. Я проревела весь поезд. Спасибо, что подарила мне понедельник. Саша оказался прав — мне необходимо было успокоиться. Но мы наверстаем эти дни, верно?

Алена кивнула — Саша всегда прав. Для всех. Никто не усомнится в чистоте его мотивов! И в ее тоже… Такая же лгунья! Надо срочно хоть с кем-то побыть честной. Она не позвонила брату Дани в понедельник. Не смогла и во вторник, но в среду собралась и набрала номер.

— Да, я понял, кто ты, — ответил ей красивый баритон. — И, кажется, все звезды сошлись. Я сейчас дам трубку братишке.

Алена сильнее стиснула скрученный шнур телефона. Круто! Куда эта путеводная звезда ее заведет, интересно?

— Завтра на «Гостинке» под щитом в… — Даня замялся. — В половину шестого сможешь?

Нет, конечно, она не сможет, но…

— А если я чуть опоздаю?

— Я никуда не уйду без тебя. Я уже, честно, не надеялся оплатить долг. А я не люблю оставаться должником. Так я жду тебя, да?

— Да.

Она сказала Эльвире правду, что идет в театр, и потому ей нужно сегодня уйти пораньше. Та улыбнулась и сказала, чтобы она не пускала по боку учебу. Вот, вот была прекрасная возможность сказать ей, что с бухгалтерией покончено, но она упустила ее. В другой раз. Сейчас надо покончить с Даней.

Она пришла на десять минут раньше, но он уже ждал ее.

— Здорово, что ты не опоздала. Будет больше времени на кофе. Варианта два — «Жили-Были», хотя там не продохнуть. И книжная лавка Смирдина. Прогуляемся по стопам Пушкина до Мойки?

— Как скажешь.

Он сжал тонкую кожу ее перчаток голыми пальцами и потащил сквозь толпу к выходу. В подземном переходе она невольно вздрогнула, вспомнив одновременно и Александра, и Стаса, и тут же сильнее сжала пальцы Дани. Идти за ручку оказалось намного спокойнее, чем под ручку, хотя чувствовать под рукой кожу куда приятнее шелка — если не глядеть на Даню, можно вообще представить рядом с собой Макса. Тот тоже бы до сих пор не снял кожаную куртку. Хотя на Дане она выглядела стильнее, словно и не с барахолки.