Неприятности – мое ремесло - Рэймонд Чандлер

Я встал, повернул ключ, снова сел и достал сигаретку. За это время шеф успел выставить на стол бутылку вполне приличного размера и два стакана да еще сыпанул горсть кардамоновых зерен.

Выпили. Пожевали зернышек. Посмотрели друг на друга.

– Вот теперь можешь рассказать, – сказал шеф. – Теперь я готов.

– Про Фермера Сейнта слыхали?

– Слыхал ли я про Фермера Сейнта? – Фулвайдер грохнул кулаком по столу; зернышки запрыгали. – Да за его поимку обещана награда в тысячу долларов. Это ж тот, что банки берет, так?

Я кивнул – хорошо бы понять, что у него на уме, но при этом и себя не выдать.

– Работает вдвоем с сестрой. Ее зовут Диана. Одеваются попроще, косят под деревенских и громят государственные банки в небольших городках. Потому его и прозвали Фермером Сейнтом. За сестричку тоже обещают тысячу.

– Да, на этих я бы с удовольствием браслеты нацепил, – твердо молвил шеф.

– Так почему ж не нацепили? – спросил я.

До потолка Фулвайдер не подскочил, но пасть раззявил так, что я испугался, как бы челюсть не отвалилась. Зенки вылупились, как яйца из скорлупы. По жирной складке в уголке рта поползла струйка слюны. Потом он захлопнул рот – решительно, как кочегар паровозную топку.

Если это было сыграно, то сыграно отлично.

– Повтори-ка, что ты там сказал, – прошептал он.

Я развернул газету, ту самую, что принес с собой, и ткнул пальцем в колонку:

– Посмотрите хотя бы на убийство этого Шарпа. Ваша местная газета явно халтурит. Здесь сказано, что в полицию позвонил неизвестный и что ваши парни обнаружили труп в пустом доме. Чушь собачья. Я сам там был. И Фермер Сейнт с сестрой тоже там были. И ваши парни были там в одно с нами время.

– Измена! – завопил вдруг шеф. – В управлении предатели!

Физиономия его сделалась серой, как липучка для мух. Он налил еще виски. Рука его дрожала.

Щелкать кардамоновые зернышки пришлось мне.

Фулвайдер опрокинул свою порцию первым и потянулся к кнопке селектора. Прозвучало имя какого-то Гэлбрейта. Я встал и повернул ключ в двери.

Ждать пришлось не слишком долго, но вполне достаточно, чтобы шеф пропустил еще два стаканчика. Цвет лица у него заметно улучшился.

Наконец дверь открылась, и в кабинет неторопливо вплыл тот самый красномордый верзила, что вырубил меня в доме на Каролина-стрит. В зубах трубка, руки в карманах. Притворив плечом дверь, он небрежно привалился к ней.

– Привет, сержант, – сказал я.

Он взглянул на меня так, словно с удовольствием попинал бы мою физиономию, да так, чтобы ему не надо было при этом никуда спешить.

– Жетон! – заорал шеф. – Жетон на стол! Ты уволен!

Гэлбрейт лениво подвалил к столу, наклонился и оперся на локоть, так что лицо его оказалось в футе от носа шефа.

– Что еще за шутки? – пробасил он.

– Шутки? У тебя в руках был Фермер Сейнт, а ты его упустил! Ты да этот туповатый Дункан. Вы позволили ему тыкать вам в брюхо обрезом, а потом дали уйти. Все, хватит. Уволен! В нашем городе шансов на работу у тебя не больше, чем у устрицы в банке. Жетон на стол!

– Фермер Сейнт? Это кто еще такой? – спросил Гэлбрейт, на которого крики шефа не произвели ни малейшего впечатления, и выпустил ему в лицо струю дыма.

– Не знает, а! – пожаловался Фулвайдер. – Он ничего не знает. И вот с таким материалом мне приходится работать.

– В каком смысле «работать»? – осведомился небрежно Гэлбрейт.

Толстяк-шеф подскочил, словно его в нос ужалила пчела, сложил пальцы в мясистый кулачище и нанес подчиненному сокрушительный удар в челюсть. Голова последнего сдвинулась примерно на полдюйма.

– Не надо, – сказал Гэлбрейт, – а то надорветесь, и что тогда будет с управлением? – Он взглянул мельком на меня и снова посмотрел на Фулвайдера. – Может, мне ему рассказать?

Шеф тоже посмотрел на меня – видно, хотел убедиться, что шоу идет как надо. Я сидел с открытым ртом и туповатым выражением на лице – как деревенский паренек на уроке латыни.

– Да уж, расскажи, – проворчал шеф, сжимая и разжимая кулачище.

Гэлбрейт перекинул ножищу через угол стола, выбил трубку, пододвинул бутылку и плеснул себе в стаканчик шефа. Выпив, он вытер губы и ухмыльнулся. Рот у него был такой ширины, что дантист мог бы засунуть в него обе руки по локоть.

– Когда мы с Дунканом туда ворвались, – начал он спокойно, – ты валялся на полу в отключке, а над тобой стоял тот долговязый с дубинкой. Девка сидела возле окна, на ворохе газет. Долговязый начинает нести какую-то хрень, и тут пес подает голос. Мы с Дунканом оборачиваемся, а девка достает из-под газет обрез двенадцатого калибра и предъявляет нам. Нам ничего не оставалось, кроме как быть послушными мальчиками. Она бы не промазала, а мы могли бы. Тут парень достает из кармана еще пушку, они нас связывают и запирают в кладовке, где столько хлороформа, что и веревки не нужны. Потом мы услышали, как они уезжают на двух машинах. Когда мы выбрались, в домике оставался только мертвяк. Газетам пришлось подать такую вот версию. Новых ниточек мы пока не нашли. Ну что, с твоей историей увязывается?

– Неплохо, – сказал я. – Насколько я помню, полицию женщина вызвала сама. По телефону. Но я мог и ошибаться. Все остальное вполне увязывается с тем, что я помню до того, как меня стукнули по голове.

Гэлбрейт наградил меня угрюмым взглядом. Шеф принялся рассматривать большой палец.

– Очнулся в какой-то частной лечебнице для наркоманов и запойных на Двадцать девятой улице. Делами там заправляет некий Сандстренд. Дурью меня накачали до такой степени, что я мог бы вообразить себя любимым даймом Рокфеллера и кружиться на ребре.

– Сандстренд… – пробормотал Гэлбрейт. – Этот Сандстренд – как блоха в штанах, давно нам покоя не дает. Может, нам навестить его да поговорить начистоту, а, шеф?

– Кармади туда наверняка Фермер Сейнт упрятал, – провозгласил Фулвайдер. – Так что связь наверняка должна быть. Да, иди. И возьми с собой Кармади. Хочешь?

Шеф посмотрел на меня.

– А то! – отозвался я.

Гэлбрейт взглянул на бутылку.

– За Сейнта и его сестричку объявлено вознаграждение. По штуке за каждого. Если мы их возьмем, как делить будем?

– Меня в расчет не принимайте, – сказал я. – У меня твердая ставка плюс накладные расходы.

Гэлбрейт снова усмехнулся и покачался на каблуках. Дружелюбие из него так и сочилось.

– Лады. Поедем на твоей тачке, она у нас внизу, в гараже. Забрали по звонку какого-то япошки. Прокатимся вдвоем, ты да я.

– Может, возьмешь еще кого-нибудь, а, Гэл? – с сомнением спросил Фулвайдер.

– Обойдемся. Нас двоих вполне хватит. Малыш он крепкий, иначе б здесь не разгуливал.