Сталинские маршалы в жерновах политики - Юрий Рубцов

В отличие от многих других высших командиров, растерявшихся в неразберихе начала войны, Рокоссовский с первых же минут проявил решительность и способность твердо управлять своими немногочисленными силами. Около 4 часов утра 22 июня 1941 г. дежурный доставил ему телефонограмму из штаба 5-й армии с предписанием вскрыть секретный оперативный пакет. Сделать это можно было только по распоряжению председателя Совнаркома СССР или наркома обороны, но комкор, узнав, что связь с Москвой и Киевом нарушена, взял ответственность на себя.

Хранившаяся в пакете директива предписывала немедленно привести корпус в боевую готовность и выступить в направлении Ровно, Луцк, Ковель. Быстро провели необходимую подготовку, затруднения возникли только с обеспечением автомашинами, горючим, боеприпасами. Командир корпуса приказал вскрыть находившиеся неподалеку склады с боеприпасами и автопарк. Формально он превышал свои полномочия, учитывая, что склады были центрального подчинения. Но в обстановке непрерывных налетов вражеской авиации, при отсутствии связи с вышестоящими штабами ждать разрешения было некогда да и не от кого, поэтому где расписками, а где и угрозой применения оружия сопротивление интендантов было сломлено. Зато корпус получил возможность для быстрого маневра.

В первый же день войска прошли свыше 50 км, а 131-я моторизованная дивизия (то есть пехота, посаженная на реквизированные автомобили) достигла Ровно, совершив 100-километровый марш. На следующий день 20-я и 35-я танковые дивизии также сосредоточились северо-западнее Ровно.

О том, насколько своевременными и единственно правильными были действия Рокоссовского, вспоминал бывший тогда начальником оперативного отдела штаба Юго-Западного фронта И.Х. Баграмян: «Подходил к концу третий день войны. На Юго-Западном фронте складывалась все более тревожная обстановка. Угроза, в частности, нависла над Луцком, где 15-й механизированный корпус генерала И.И. Карпезо нуждался в срочной поддержке, иначе танковые клинья врага могли рассечь и смять его. Ждали помощи и окруженные врагом вблизи Луцка части 87-й и 124-й стрелковых дивизий.

И вот когда мы в штабе фронта ломали голову, как выручить луцкую группировку, туда подоспели главные силы 131-й моторизованной и передовые отряды танковых дивизий 9-го мехкорпу-са, которым командовал К.К. Рокоссовский. Читая его донесение об этом, мы буквально не верили своим глазам. Как это удалось Константину Константиновичу? Ведь его так называемая моторизованная дивизия могла следовать только… пешком. Оказывается, решительный и инициативный командир корпуса в первый же день войны на свой страх и риск забрал из окружного резерва в Шепе-товке все машины — а их было около двухсот, — посадил на них пехоту и комбинированным маршем двинул впереди корпуса. Подход его частей к району Луцка спас положение. Они остановили прорвавшиеся танки противника и оказали этим значительную помощь отходившим в тяжелой обстановке соединениям»[251].

25 июня командующий Юго-Западным фронтом генерал-полковник М.П. Кирпонос приказал командующему 5-й армией генералу М.И. Потапову, в чье подчинение был передан корпус Рокоссовского, создать подвижную группу в составе 22,9 и 19-го мех-корпусов и нанести контрудар в общем направлении на Дубно. Навстречу им с юга наступали 4, 8 и 15-й механизированные корпуса. В районе Луцка, Ровно, Дубно, Броды развернулось крупнейшее танковое сражение, по числу задействованных в нем боевых машин большее, чем Прохоровское. С обеих сторон на участке шириной до 70 км столкнулось около 2 тыс. танков [252].

20-я танковая дивизия прорвалась к Дубно, но другие соединения развить ее успех оказались не в состоянии. Немцы пытались окружить ее. Выехав с группой офицеров штаба в расположение дивизии, Константин Константинович с высотки наблюдал движение из Дубно в сторону Ровно огромной колонны автомашин, танков и артиллерии противника. С юга к рубежу обороны советских войск подходили все новые колонны гитлеровцев. Что мог сделать командир корпуса, располагавший лишь небольшим количеством танков? Только опереться на артиллерию, тем более что немецкие войска из-за болотистой местности передвигались только по большим дорогам.

Комкор приказал командиру дивизии сосредоточить артиллерийский полк, вооруженный новыми 85-мм орудиями, в кюветах у шоссе, а частично — прямо на дороге Луцк — Ровно. «Немцы накатывались большой ромбовидной группой, — вспоминал полководец. — Впереди мотоциклисты, за ними бронемашины и танки. Мы видели с НП… что с ними стало. Артиллеристы подпустили фашистов поближе и открыли огонь. На шоссе образовалась чудовищная пробка из обломков мотоциклов и бронемашин, трупов гитлеровцев. Но наступавшие вражеские войска продолжали по инерции двигаться вперед, и наши орудия получали все новые цели».

К сожалению, сражение велось при больших издержках со стороны нашего командования: отсутствовала связь с вышестоящими штабами и соседями, соединения наносили удары разрозненно, без организованного взаимодействия родов войск и при неудовлетворительном снабжении горючим и боеприпасами. И тем не менее контрудар сумел на некоторое время задержать продвижение 1-й танковой группы Клейста.

Враг был вынужден довольно долго по тем временам топтаться на месте. Чуть позднее, так же умело сочетая усилия пехоты, артиллерии и небольшого количества танков, комбинируя их действия, Рокоссовский сумел нанести противнику серьезный урон уже под Новоград-Волынским. Он был награжден четвертым орденом Красного Знамени. Сам по себе факт награждения говорит о многом: ордена в первые месяцы войны давали очень скупо, генералам тем более.

В разгар боев под Новоград-Волынским, в ходе которых немцы пытались отбросить 9-й мехкорпус на северо-восток, что обеспечить продвижение к Киеву, Рокоссовский получил указание убыть в Москву. Приказом Ставки ВГК он был назначен командующим армией на Западном фронте и, таким образом, встал в ряды непосредственных защитников советской столицы.

Характерно, что в связи с расформированием механизированных корпусов из всех освобождавшихся командиров на более высокую должность командарма был отозван лишь он один. Это представляется лучшим свидетельством того, что в первых сражениях Великой Отечественной войны именно командир 9-го мехкорпуса проявил себя достойнее других.

16 июля Рокоссовский прибыл в Москву. Противник к этому времени высадил под Ярцево крупный воздушный десант и пытался окружить к западу и востоку от Смоленска 16-ю и 20-ю армии. Чтобы не допустить этого, Ставка спланировала контрудар, для нанесения которого создавались пять подвижных групп, каждая в составе нескольких танковых и стрелковых дивизий. Одну из групп для действий на главном, смоленско-вяземском направлении и должен был возглавить Константин Константинович.

Командующий фронтом маршал С.К. Тимошенко, ставя Рокоссовскому боевую задачу, предупредил, что предназначенные для него дивизии еще не прибыли, поэтому приказал подчинять себе любые части и соединения для организации противодействия врагу на ярцевском рубеже. Так прямо в процессе боев началось формирование соединения, в штабных документах именовавшегося группой генерала Рокоссовского, а в печати — «войсками командира Р».