Оникромос - Павел Матушек

морским берегам. Так было лучше. Гораздо лучше. Возможно, это была всего лишь уловка в человеческом стиле, но мне было все равно, так как она сработала. Меня перестали терзать Нокра и тайны, окружавшие мое существование. Я нашел в себе покой. Кажется, даже смирился с мыслью, что, скорее всего, никогда не узнаю, что такое это нечто, именуемое мной, и откуда я здесь взялся.

Да. Я уже могу с этим жить.

С запада надвигается буря. Сильный ветер терзает ветви деревьев. Листья кружатся в воздухе. Из темных, нависших над землей облаков сечет плотный дождь. Слышны раскаты далекого грома. Скоро грохот наполнит всё пространство. Это только начало. Я направляюсь к морю. Хочу увидеть шторм. Огромные волны, вспененные, растерзанные порывами беспощадного воздуха, и молнии, ныряющие в бурную воду. Я хочу услышать шум, с которым скалы отбивают атаки моря. Быстро добираюсь до берега, с восторгом созерцаю гневную, безумную мистерию, но не мокну. Я никогда не мокну. Наконец ближе к вечеру ветер ослабевает, море успокаивается, и из трещины в пелене темных туч медленно появляется звездное небо. Люди очень ценят это зрелище, поэтому я тоже, в очередной раз, пытаюсь обнаружить в нем нечто необычное. Безуспешно. Видение божественных чертогов, которое они там замечают, для меня – всего лишь еще одна уловка, отвлекающее внимание от отсутствия конкретных ответов. Когда солнце встает, я медленно двигаюсь вдоль берега. Вскоре добираюсь до каменной стены, преграждающей берег. У меня нет желания протискиваться сквозь щели, поэтому я подпрыгиваю и пролетаю над ней. Опускаюсь с другой стороны и сразу замечаю что-то совершенно здесь не подходящее. Что-то новое.

На берегу, зарытое в песок, лежит огромное яйцо, графитовое и изборожденное. Я приближаюсь к нему. Мне интересно, не море ли выбросило его во время шторма. Я пытаюсь проникнуть внутрь, но не могу. Материя, из которой оно сформировано, имеет невероятную плотность. Как будто эта штука не из этого мира. Когда до меня доходит смысл этой возможности, я сразу же пытаюсь справиться с волнением, потому что не хочу, чтобы возбужденные эмоции каким-либо образом мешали оценке ситуации. Первым делом, вероятно, мне следует откатить яйцо вглубь побережья, как можно дальше от воды, чтобы море о нем не вспомнило. Я материализую мощные конечности, упираюсь и толкаю. Яйцо не сдвигается с места. Оно, должно быть, очень тяжелое. Впрочем, я мог бы догадаться, принимая во внимание его необычайную плотность. Из этого также следует, что яйцо не может удерживаться на воде. Так как же оно оказалось здесь? Прикатилось по дну?

Я замираю. Охваченный холодным предчувствием, изучаю песок вокруг странного яйца и обнаруживаю, что от него отходят два параллельных следа.

Я немного затоптал их, когда пытался сдвинуть эту вещь с места, но даже сейчас не остается сомнений: что-то вышло из яйца. Какая-то тварь, вернее даже две. Они, вероятно, сильно отличаются внешним видом, потому что оставили совершенно различные следы – два ряда больших круглых выемок и извилистую широкую колею, напоминающую след проползающей змеи, причем невероятно огромной. Оба следа ведут вглубь суши. Я без колебаний следую за ними.

Когда песок заканчивается, начинаются скалы, и на них не видно никаких следов. Однако подозреваю, пришельцы выбрали самый простой проход, то есть широкую брешь между двумя каменными выступами, очень хорошо видимую с берега. Он довольно крутой, но его определенно легче преодолевать, чем вертикальные стены, и, самое главное, там есть отдельные участки утрамбованной песчаной почвы, на которых растет редкая трава. Я подлетаю к этой бреши и вижу, что не ошибся. Они, несомненно, поднялись сюда. Я зависаю и мягко опускаюсь за скальным массивом, между деревьями. Следы пришельцев очень заметны. Трудно не обратить на них внимания. Теперь они ведут к большому пруду. Я понятия не имею, когда они здесь прошли, поэтому стараюсь не торопиться. Я не хотел бы наткнуться на них случайно. Чувствую, что должен быть осторожен, но я не могу объяснить, почему. Я не знаю, кто они, и на самом деле у меня нет причин их бояться, и все же я не собираюсь показываться им. Добираюсь до пруда, пробираюсь под густыми папоротниками и проскальзываю между жесткими стеблями торчащих из воды растений. Вдруг на другом берегу замечаю восемь человек. Они охотники. У них с собой ножи, копья и луки. Меня не удивляет их присутствие. Они часто приходят сюда, чтобы наполнить бурдюки и проверить ловушки на звериных тропах, ведущих к водопою. Однако сейчас они заняты совсем другим. Они притаились на болотистом берегу, спрятавшись под стволом поваленного дерева. Время от времени они высовываются, заглядывают вглубь леса и тут же прячутся обратно. Я испытующе смотрю на них, потому что они ведут себя странно даже для людей. И тут воздух пронзает жуткий металлический треск, проникая вглубь моего мыслетела. Он оставляет после себя электрическое свечение, которое, конечно, вижу только я и благодаря которому начинаю понимать, что происходит. Я отступаю и забираюсь на ближайшее дерево. Наполовину замираю в ужасе. Я замечаю то, что напугало людей, и обнаруживаю, что по какой-то причине тоже этого боюсь. Я уверен, что это пришельцы, которые вышли из яйца, я уверен, что таких существ вижу впервые, но, тем не менее, не могу избавиться от ощущения, что знаю их и имею основания опасаться их.

Они там. Они совершенно не похожи на людей и животных. Они выглядят так, будто кто-то создал их, сконструировал, примерно так же, как люди изготавливают свои инструменты, хотя пришельцы сделаны намного сложнее. Один представляет собой металлический куб на четырех прямых цилиндрических ножках, а другой – похожий на змею шланг, длинный, темно-серый и рифленый, оба конца которого завершались чем-то вроде матовой линзы. Они огромны. Человек без труда мог бы пройти прямо под этим угловатым геометрическим телом, а шланг в длину – как ствол старой сосны, а ширина его такова, что, лежа на земле, он доходил бы до пояса даже высокому охотнику. Правда, в данный момент он не лежал, а полз вверх по могучему дереву и одной из своих линз раз за разом мощно колотил ствол. Ломается толстая ветка и падает на угловатого. Снова раздается пронзительный металлический треск. Куб сердито гудит, шланг отвечает похожим, слегка вибрирующим и немного скрипучим голосом. Я их не понимаю. Но страх мой только усилился. Что они там делают? Я борюсь с парализующим страхом и рассматриваю дерево, которое обвивает шланг. Затем наступает тишина. Мне это не нравится. Я меняю положение, чтобы лучше наблюдать действия шланга,