Библия Раджниша. Том 4. Книга 1 - Бхагван Шри Раджниш

даже, в некотором смысле, неполноценные, так как весь их ум сосредоточен на их работе. Они абсолютно не обращают внимания на другие стороны жизни. Они живут очень простой жизнью, сосредоточившись на своей собственной работе. Священники же хитры.

Итак, эта академия наук — один из самых хитрых шагов, которые папа когда-либо предпринимал, — и жертвами становятся ученые, попадающие в его ловушку, так как он делает из этого вопрос огромного уважения. Быть членом академии наук, быть академиком Ватиканской академии — это уважение, которое не каждому будет оказываться. Туда будут приняты только несколько человек, такие, как лауреаты Нобелевской премии; знаменитые научные институты могут предложить несколько имен, которые будут рассматриваться.

И поскольку наука, в основном, является монополией Запада, то много беспокойства не будет: большинство ученых — христиане, и половина или более половины из них — католики. Большинство этих ученых находятся в Америке, в Европе, в Англии.

Единственная проблема с Советским Союзом. Он открыл двери также и для Советского Союза; приглашаются их ученые. Четверо уже присоединились к академии. Конечно, советские ученые вступят в академию по другой причине. Они вступят для того, чтобы выяснить то, что там происходит, что там ничего не будет предприниматься против Советского Союза. Они будут там шпионами.

Папа же намеревается сделать из всего этого суету: что в настоящее время это международная, единственная международная академия, в которой представлены все, даже атеисты, коммунисты, — представлены все.

И что он хочет сделать с этой академией? Он хочет решить то, чем должна заниматься наука и чем не должна заниматься наука. Таково будет решение папы. И он развратит умы этих ученых, поскольку сейчас он заявил, что наука не представляет собой предельной ценности; предельную ценность представляет собой религия, мораль. Поэтому основной сутью будет религия и мораль, а не наука.

Позиция не меняется, позиция та же самая. Это то, что они говорили на протяжении всех веков: что ученые должны прислушиваться к папе, к церкви, поскольку предельная ценность — это религия. Наука должна быть только слугой. Она может быть хорошим слугой только в том случае, если следует религии, иначе она будет плохим слугой.

Та же самая позиция… Сейчас он заявляет о том, что наука не представляет собой предельной ценности, предельную ценность представляет собой религия и мораль. Конечно, решение о религии и морали должно приниматься папой.

Функцией академии будет обзор того, что происходит в различных областях науки, это лишь резюме о последних достижениях в различных областях; поэтому папа сможет заявить о том, являются ли они моральными или аморальными, должны ли христианские ученые придерживаться их или нет. Непосредственно не будет сказано «христианские ученые» — они все христианские, — но таким способом он будет саботировать научный прогресс и попытается повернуть его в направление, в которое хочет его повернуть церковь.

Я хотел бы сказать вам: наука — вот предельная ценность.

И существуют два вида науки: одна — объективная наука, которая принимает решения, касающиеся внешнего мира; и вторая — субъективная наука, которая до сих пор называется религией.

Но лучше не называть ее религией. Лучше называть ее наукой о внутреннем мире, а науку подразделять на науку о внешнем мире и на науку о внутреннем мире — на объективную науку и субъективную науку. Но считайте ее одним целым; наука остается предельной ценностью — нет ничего выше ее. И решение не должно исходить от третьесортного папы, который ничего не знает о науке. Решение должно приниматься консенсусом самих ученых.

Если бы мы создавали здесь академию ученых, тогда я хотел бы, чтобы они встретились — мы должны только обеспечить их местом встречи, местом для отдыха, создать для них праздник. Они должны встретиться здесь, и они должны прийти к консенсусу между собой. Это их забота — что надо делать, а что не надо. Если они хотят получить от нас какую-либо помощь, то мы можем помочь им в совершенно другом виде, не в принятии решения, поскольку кто мы такие, чтобы решать?

Наша помощь может быть осуществлена только через медитацию. Мы можем сказать, что они могут медитировать вместе с нами.

Это даст им больше сознания, больше осознанности.

Если они исходят из своего осознавания, то все, что бы они ни делали, будет ответственным. Если они опираются на свое бессознательное, то все, что бы они ни делали, будет безответственным, даже если папа направляет их.

Беседа 12

БОГ: ИДЕЯ, ВРЕМЯ КОТОРОЙ ПРИШЛО — И УШЛО

9 февраля 1985 года

Бхагаван,

Вы против Бога, а также против Иисуса Христа? Это обескураживает меня.

Меня это также обескураживает. Как я могу быть против Бога, которого вообще не существует. Для того, чтобы быть за или быть против, абсолютно необходима одна вещь — чтобы Бог существовал.

В мире существуют фанатики-теисты, а также фанатики-атеисты. Фанатизм тех, кто верит в то, что Бог существует, простить можно. Но фанатизм тех, кто думает, что Бог не существует, нельзя простить. Им вообще не следует беспокоиться о Боге. Я вовсе не беспокоюсь.

Но существует человеческая слабость, слабость категоризирования: если вы — не за что-то, значит вы — против. И ум функционирует в полярных направлениях; он не допускает промежуточного направления. Очень важно понять, что ум может существовать только в крайних положениях. Чем больше вы удаляетесь от среднего положения, тем больше вы становитесь разумными. Чем ближе вы приближаетесь к среднему положению, тем больше разум покидает вас.

Когда вы находитесь точно в середине, то разум вообще отсутствует. Вот почему Будда называл свой путь маджхим никай — «срединный путь». Он выбрал, действительно, мудрое название — срединный путь, избегая обеих крайностей. Но ум ощущает неудобство… При каком-то крайнем положении он чувствует себя свободно.

Поэтому если я говорю, что Бога нет, то вы, естественно, делаете вывод, что я против Бога, но вы не подумали о простой вещи: если Бога нет, то как я могу быть против него? Люди, которые за Бога, могут стать против него. Но вы можете полагаться на меня: я не могу быть против него, так как для того, чтобы быть