Цугцванг по-русски. Книга 1. 96 отделение милиции г. Москвы - Игорь Можайский

работать.

Юлдашев встал, открыл дверь, вышел, покрутил головой, осматривая всё вокруг. Потом подал знак Антону, который быстро выскользнул из помещения и направился на выход с рынка.

Шелестов вошёл в своё отделение. В это время где-то в коридоре послышался шум, возбужденные, до крика, голоса.

– Что за чёрт? – недовольно нахмурился Антон, спускаясь в коридор и направляясь в дежурную часть. Навстречу ему шёл Шишкин с тревожной папкой под мышкой.

– Привет, Антон!

– Привет, Андрюха.

Они завернули к дежурному.

Перед окном дежурной части сцепились трое: плотный мужик лет пятидесяти, коротко стриженый парень, и высокий, худощавый парнишка лет девятнадцати. По внешнему виду студент, какого-нибудь гуманитарного факультета, или консерватории. Тонкие длинные волосы, стянутые в хвостик резинкой. Немного потертая старенькая кожаная куртка, джинсики, так себе, скорее всего китайские. Из-под куртки торчит воротник свитера неимоверно насыщенного зеленого цвета.

Он очень технично отбивался от рук обоих своих противников, приводя в бешенство нападавших. На пороге дежурной части, у открытой двери стоял помдеж Дима Лагутин, сунув руки в карманы форменных брюк и подняв брови домиком, с интересом наблюдал за всем происходящим. Дежурный Александр Ахметдзянов что говорил в телефонную трубку, сдвинув фуражку на самую макушку.

– Что, другого места не нашли? – строго спросил Шишкин.

– А чего, этот козёл нарывается? За проезд не платит, сволочь! – мужик, обернувшись к нему распаренным лицом, и стараясь схватить молодого парня за руку – да еще и обзывается, грозится!

Шелестов поморщился, но тут заговорил коротко стриженый парень.

– Я линейный контролёр, а вот он, – парень указал кивком головы на мужика, – водитель троллейбуса тридцать третьего маршрута Иван Иванович, а вот этот гражданин, это «заяц», который над нами издевается. Я его уже давно заприметил. А тут, подъезжаем мы к конечной, а снова он заходит. Мы его ссаживать, а он в драку.

Антон устроился на деревянной лавке и стал смотреть продолжение спектакля. В происходящее он не вмешивался, поскольку в группе был Андрей, значит, он командовал.

– И что вы хотите от нас? – спросил Лагутин.

– Как что?! – возмутилась водитель. – Арестуйте его на пятнадцать суток.

– Обломись?! Почему только на пятнадцать? – парнишка, ловко увернувшись от рук мужика, шутливо, но качественно обозначил удар в печень, а потом выступил вперед. – Они обознались, это не я!

Шишкин повернулся в сторону наглого «зайца». Шофер и контролёр замолкли.

– А, ну-ка, иди сюда! – Шишкин подозвал к себе парнишку, – рукава закатал!

Он расстегнул манжеты куртки на руках и обнажил предплечье, сначала на одной руке, потом на другой. Вены были чистые.

– Документы!

Парнишка достал зачётную книжку первокурсника МГУ им. М. Ломоносова.

– Стариков Никита Сергеевич.

– Так, что тут у нас? Ага… Одни четвёрки, хорошо. Факультет? Ага… Юридический!

– Что же это ты, Никита Сергеевич, будущий юрист, адвокат, за проезд не платишь, а? Алкоголик?

– Да вы что! – возмутился тот. – Я спортсмен. Алкоголь и табак вообще не употребляю и в адвокаты не хочу.

– Ну, ладно, – Шишкин покосился в сторону троллейбусников, – закроем мы его на сутки. Я сейчас возьму у него объяснение и оформлю протокол за мелкое хулиганство.

– Не имеете права! Я там ничего не делал, это они первые набросились на меня!.. – пробовал возмутиться тот, но Лагутин быстро заставил вывернуть карманы, и уже через пять минут Стариков сидел в обезьяннике.

– Андрюха! Ты чего, правда, собираешься пацана забить на сутки.

– Да, брось! Сейчас эти двое уедут, и пацана выпустим. Зачем ему жизнь портить? А то выгонят из университета, я буду виноват! Пусть делает выводы.

– Ладно! Саш! – обратился к дежурному Антон, – закажи пробивку номера телефона. – Он протянул в окошко листок с телефоном, полученного от Фаниса.

Улица Гарибальди, сплошь застроенная пятиэтажками 60 – х была популярным местом на территории Шелестова – два особо опасных рецидивиста, четыре поднадзорника, двенадцать ранее судимых, два наркопритона, с десяток наркоманов, это не считая мелкой около криминальной шпаны, промышлявших кражей дворников с машин и боковых зеркал заднего вида, и вообще всего, что плохо лежит.

Антону и Гудкову на поиски нужной квартиры потребовалось около десяти минут. На звонки никто не ответил. Дверь открыли только тогда, когда Гудков пообещал вынести дверь и удавить всех, кого он найдёт в доме. Сказанное, он подкрепил парой мощных ударов по косяку. Как всегда, это сработало. Немедленно щёлкнули замки отпираемой двери.

Девица, стоявшая перед ними, была явно под градусом. Коротко стриженные светлые волосы с чёлкой, возраст в районе лет двадцати пяти, короткий красный халат с поясом и устойчивый запах перегара.

– Здравствуй, Люся! Узнаёшь?

Она испуганно охнула, и отступила внутрь квартиры.

Антон заглянул в кухню. Бардак.

– Здравствуйте, Антон Генрихович! Какими судьбами? – голос у нее был хриплый.

Шелестов толкнул ободранную дверь в большую комнату. Застарелый запах табака и полный беспорядок. На столе остатки пищи в тарелках, грязные стаканы. Вдоль стены батарея бутылок. Простыни на постели серого цвета, в нескольких местах прожжёны. Детская кроватка пуста.

– Ребенок-то где?

– С Фёдором.

– А мать?

Савельева опустила голову:

– В деревню уехала.

– Ладно, – Антон открыл форточку и вдохнул свежего воздуха. – Собирайся. Поговорить надо.

– А у вас есть… – она задумалась на секунду, – ордер на арест?

Шелестов лениво подошел к ней и двумя пальцами взял за подбородок, заглянул в злые глаза и спросил:

– Люсь! Когда тебя, уже беременную и пьяную, вечером два азербайджанца трахали в сквере у «Южной», а наши милиционеры тебя застукали и доставили в отделение, я тогда был в группе, что ты мне сказала? А?

– Ну, ладно, ладно, я пошутила! В кино видела, про ордер! – уже примирительно сказала она. – Дайте я оденусь.

– Иди в другую комнату, принцесса.

– Слышь, Антоха! Как так можно жить? – Борька брезгливо озирался вокруг.

– Я не знаю, Боря, не знаю. Скорее всего ей уже давно на всё и на всех наплевать.

– И на ребёнка?

– Спроси у неё сам…

– А я уже готова, куда едем?

Повернувшись на её голос, Антон и Борька обалдели. Девушка, конечно, писаной красавицей не стала, но чудесным образом преобразилась. Черная кожаная куртка на блестящих заклёпках поверх чистой белой обрисовывающей грудь блузки. Золотая цепочка с сердечком, короткая кожаная юбка с парой стройных ножек, выглядывающих из – под неё так, что еще чуть – чуть и будет виден весь, эээээ, так сказать, комплект. Черные колготки, и черные полусапожки. Чистое девичье лицо, с профессионально подкрашенными глазами и подведенными губами, стало очень даже миловидным. Легкомысленная чёлка выгодно дополняло весь портрет. Но! В глазах прибавился блеск, объясняемый свежим запахом спиртного…

– Расслабляешься? – Антон поднялся.

– Самую малость. Нервы успокоить. – Она кокетливо улыбнулась. – Напугали девушку, а на самом деле вы, Антон Генрихович, не такой уж и страшный!

– Вот такой, ты мне нравишься больше, – похвалил Шелестов, – поехали.

В отделении было тихо. Усадив Савельеву на стул у своего стола, Антон достал пару стандартных бланков объяснений и ручку.

Девушка ерзала на самом краешке стула, иногда пугливо оглядываясь на Гудкова, развалившегося на диване, прямо у неё за спиной. Антон чувствовал ее страх, поэтому не стал устраивать хитроумные оперативные комбинации, а спросил прямо:

– Люся! На прошлой недели у «Южной» две подружки подцепили клиента, отвели на квартиру и угостили «малинкой», водкой с клофелином. Забрали деньги, часы «Seiko», документы. Терпила лежит в Первой Градской больнице, в коме. Мне нужны их имена, и где найти. Ломиться ст. 102 УК РСФСР, умышленное убийство. А это, уже совсем другая песня.

Гудков удивлённо поднял брови.

Девушка ошарашено посмотрела на Антона и прошептала:

– В каком смысле? – В ее глазах на секунду мелькнул испуг. – Как, при смерти? Какая кома, какая больница?

– Люся, ты любишь своего сына?

Она заёрзала на стуле и глаза у нее забегали.

– Очень.

– Как ты думаешь, ему хорошо будет без мамы в приюте.

Девушка подняла руки к груди, судорожно теребя отворот куртки.

– В…в….ка… ка… ком…

– Обыкновенном! – Антон повысил голос. – А куда его девать, если мы сейчас маму арестуем и посадим в камеру, а? Фёдор, твой сожитель, ведь не является отцом твоего ребёнка,