Цугцванг по-русски. Книга 1. 96 отделение милиции г. Москвы - Игорь Можайский

голос Трубкин, – если по горячим ничего не нарыли, теперь

повиснет оно у нас как, сопля на стенке.

– Почему сопля, почему на стенке? – спросил Антон.

– Ну, не знаю! – пробормотал засыпая Сашка, – так, к слову пришлось.

Скоро кабинет наполнился вздохами и похрапыванием спящих мужчин в застоявшемся воздухе…

Утро началось не очень. За окнами слегка посветлело. Сквозь металлическую дымку уже можно было разглядеть очертания здания напротив. Потускнели уличные фонари. Небо постепенно принимало дневной темно-серый оттенок. Низкие плотные тучи почти не пропускали света. Воздух в кабинете оставался тяжёлым и спертым. Шелестову было трудно дышать. Он ослабил галстук, и расстегнул верхнюю пуговку на рубашке. Мучительно хотелось на улицу – вдохнуть тяжелой утренней прохлады, постоять расстегнутым на ледяном ветру, потом выпить горячего чая с парой бутербродов и идти к ребятам думать, что же случилось их коллегой.

В шесть утра, кряхтя и постанывая, милиционеры встали и начали приводить себя и кабинет в порядок. Затем всей толпой направились на троллейбусную остановку. В нужном доме были уже через пятнадцать минут. Ещё раз, обойдя квартиры, ранее не открывшие на звонки, вернулись в отделение, в кабинет Антона.

– Ну, что расселись? – раздался сзади недовольный голос Изверова.

Сидевшие обернулись. В дверях стоял, засунув руки в карманы, недавно назначенный зампорозыску.

– Свидетелей оставшихся опросили? Обход сделали? – продолжал он. – Вас что, все время подгонять надо?

– Да, мы только пришли, ещё две квартиры остались, там никто не открывает, ни вчера, ни сегодня! – пробурчал Марков.

– Заключение судебного медика привезли? Время наступления смерти и причину уже знаете? – не дождавшись ответа, начальник ушёл, хлопнув дверью.

– С чего он такой злой сегодня? – спросил Сашка.

– А, – махнул рукой Шишкин, – сам подумай! Без году неделя как назначен, а уже труп нашего сотрудника повис на нём.

– Мне место предложили в Управлении собственной безопасности ГУВД. Думаю, пора отсюда валить, – немного помявшись, сообщил Марков.

– Я бы тоже свалил, только некуда! – опустив голову, сказал Андрей.

– А мне и думать не надо, выгонят наверно! – задумчиво произнёс Антон, глядя в окно.

Из дежурной части вернулся Борька Гудков.

– Телефоны двух квартир установили. Один записан на какого-то Саламандра Вячеслава Викторовича, второй – Машкин Павел Сергеевич.

– Ладно. Боря и Саша, вы оставайся здесь, начинайте им звонить, пока трубку не поднимут, а мы – в адрес, хотя вряд ли мы там что-нибудь новое выясним, но всё же. Приказ Меньшикова надо выполнить!

Через пол – часа Шелестов, Уваров, Шишкин и Трубкин уже в третий раз приехали на троллейбусе к нужному дому, благо остановка как раз, напротив. Войдя в подъезд, разделились: Шелестов и Уваров пошли в нужную квартиру на втором этаже, остальные поехали на лифте на пятый этаж.

Звонить долго не пришлось, дверь открылась сразу с первого звонка, и перед Антоном возникла хозяйка в строгом, темно – синем женском костюме со светлой блузкой с небольшим бантиком под горлом, лет пятидесяти пяти, обесцвеченные волосы которой были уложены в дорогую прическу. Шелестову, вдруг вспомнилась, что так, когда-то одевалась его директор школы, облик которой сохранился в его памяти.

– Доброе утро! Антон Шелестов, уголовный розыск! – раскрыв красные корочки перед глазами строгой хозяйки и представившись, как положено, произнёс Антон.

– С чего это вы взяли молодой человек, что оно доброе? – она усмехнулась краешками губ. – Ладно, проходите, коли пришли! – она сделала взмах рукой в сторону большой прихожей.

Их впустили, не задавая лишних вопросов. А вот милиционеры неловко затоптались – на полу красовался круглый роскошный ковер, по – видимому, совсем новый, чтобы шастать по нему в грязной обуви, а разуваться не хотелось. Поэтому Антон быстро соорентировался, и они и остались в прихожей, благо её размеры позволяли.

Из комнаты выглянул здоровенный ротвейлер, настороженно принюхался, мотнул головой слегка обнажив мощные клыки и уселся на полу, внимательно разглядывая гостей чёрными блестящими глазами. В прихожую так и не вышел, видимо, собака была отлично дрессирована. Двери во вторую и третью комнату были также открыты.

Шелестов и Уваров переглянулись.

Закрыв дверь на защёлку, она повернулась к визитёрам.

– Мы, пожалуй, здесь постоим. – быстро сообщил ей Алексей Уваров.

– Что ж, – с царственной непринужденностью кивнула хозяйка. – Как хотите…

– Итак! Я, Саламандра Любовь Михайловна, слушаю вас! – почти торжественно сообщила она, скрестив руки на поясе.

– Любовь Михайловна! Вчера рано утром здесь, у вашего подъезда разбился насмерть молодой человек, наш сотрудник. Он выпал из окна, но есть много неясного в этом происшествии.

– Понятно! Я знаю этого молодого человека. Я, правда, не знаю, как его зовут, и для меня новость, что он был сотрудником милиции, но я знаю, что он дружил с Кирочкой Шатских.

– Любовь Михайловна, так расскажите нам, что вы знаете!

– Пожалуй, – кивнула хозяйка. – Простите, а этот молодой человек в форме, кажется наш участковый? – она с улыбкой показала пальцем на Алексея.

– Да, так точно! Уваров Алексей Казимирович! – это я, ваш участковый.

– Отлично, вот вы мне как раз и нужны! – радостно сообщила Любовь Михайловна.

– Любовь Михайловна! – взмолился Антон, – нам нужна ваша помощь, а Уваров никуда от вас не денется, обещаю!

– Даже так? – дама приподняла бровь, похоже, одобрительно. – Прекрасно, я, поняла. Мне, как я понимаю, придется что-то подписывать?

– Ничего, это все потом можно у нас, в удобное для вас время, – вежливо сказал Шелестов.

– Хорошо! С чего мне начать? Ага! Примерно, недели две назад, мы с ем поздно вечером выгуливали нашего Гарри, это ротвейлер. В нашем подъезде таких собак две: у нас и у Соболевых, там брат с сестрой, Олеся и Николай. Время было что-то около одиннадцати, начала двенадцатого. Мы, обычно, просто делаем круг по всему двору, слева направо, пока собака делает свои необходимые дела, а потом возвращаемся домой. Собака, знаете ли, привыкает к определенному маршруту. Это занимает около тридцати – сорока минут, в зависимости от настроения нашего, или Гарри. Естественно, настроение Гарри преобладает. У нас во дворе, если вы заметили, полно лавочек вдоль дорожек и у одной их них, в самом центре двора, где большая цветочная клумба, стояли Кира и ваш молодой человек.

– Его звали Слава.

– Хорошо, пусть будет так! Вячеслав, – хозяйка согласно склонила голову.

– И что вы услышали? – нетерпеливо спросил Уваров.

– Позвольте, я расскажу по порядку, – она оборвала его. – Дела сердечные, знаете ли, требуют внимания и терпения… Итак, мы шли к этой клумбе, держась под ручку, как сначала я услышала молодой ской голос. Было уже поздно, других людей во дворе не было, стояла тишина, и голос слышался вполне отчетливо. Я бы сказала, довольно возбужденный голос. И отнюдь не тихий. Он очень волновался, я уверена. А говорил…, говорил про измену, и про смерть. Говорил, что он любит Киру, и что он предлагает ей в третий раз выйти за него за, и что если она не расстанется с этим «Гоголем», то он покончит жизнь самоубийством. Молодежь, одним словом, все максималисты! Сначала мы думали, что это какой-то розыгрыш, но потом увидели этого Славу, он стоял на коленях и держал руку Киры, а она сидела на лавочке и плакала. Он, должно быть, нас увидел и замолчал. Пока мы проходили мимо, они молчали. Конечно, если бы девочка стала звать на помощь, мы непременно вмешалась бы: терпеть не могу в нашем дворе непорядок и скандалы. И пусть это будет даже милиционер!

Антон заметил, что, говоря это, хозяйка специально повысила голос и посмотрела прямо Уварову в глаза.

– Понятно, – сказал Шелестов. – А внешность? Это точно был Слава?

– Абсолютно!

– Как они стояли?

– Я же сказала…

– Я понял, – терпеливо произнес Антон. – Она сидела, он – к ней лицом на коленях… Я о другом. Он ее удерживал? Тащил к себе? Как он держал её руки?

– Руки… руки… Да нет, вы