Жаклин Кеннеди. Американская королева - Сара Брэдфорд

Начиная с весны Джон и Джеки увлеченно читали отчеты о скандале с Профьюмо, которые президенту присылал Дэвид Брюс, посол США в Великобритании; по словам посла, это был «один из самых пикантных скандалов в современной политической истории». Джон Профьюмо, министр обороны в правительстве Макмиллана, завел роман с девятнадцатилетней девушкой по вызову, Кристин Килер, которая одновременно встречалась с Евгением Ивановым, сотрудником КГБ, прикрепленным к посольству СССР в Лондоне. Сначала Профьюмо все отрицал, но в июне ушел в отставку, признавшись, что обманул палату общин, и скандал стал достоянием общественности. В июне, когда во время поездки в Европу Кеннеди останавливался в загородном доме Макмиллана, шла третья неделя кризиса Профьюмо. Джеки писала, что муж был крайне огорчен перспективой падения настоящего героя; ему хотелось проявить участие, сделать Макмиллану что-нибудь действительно приятное и, наплевав на ограничения в бюджете Госдепартамента, он подарил леди Дороти золотой туалетный набор…» Несмотря на собственные проблемы и на то, что на публике Кеннеди бодрился, Макмиллана обеспокоил внешний вид Джона: кортизон изменил его лицо, оно казалось «одутловатым, очень нездоровым. Он страдал от боли, но держался молодцом. Я понятия не имел, что́ он испытывает. Он даже сидеть подолгу не мог, приходилось периодически вставать».

Щупальца скандала с Профьюмо протянулись через Атлантику, где Эдгар Гувер держал ухо востро. 29 июня New York Journal American напечатал статью под заголовком «Американский чиновник высокого ранга замешан в скандале с проститутками», где говорилось, что девушки по вызову – Сюзи Чан («красавица китайского происхождения») и Мария Новотни («завсегдатай лондонских вечеринок») – были вовлечены в занятия проституцией Гарри Аланом Тауэрсом, возглавлявшим в 1961 году в Нью-Йорке порочную сеть, и якобы вместе с Кристин Килер и Мэнди Райс-Дэвис стали частью «целой международной организации». Килер и Райс-Дэвис определенно провели восемь дней в Нью-Йорке в июле 1962-го, предположительно общаясь с «международной группой девушек по вызову, действующей на территории ООН». В телефонном интервью Мария Новотни заявила прессе: «Как и мистер Профьюмо, ваш чиновник тоже имеет доступ к правительственным секретам». Вдобавок ходили слухи, что Джон Кеннеди встречался с Килер в Нью-Йорке между 11 и 18 июля, но доказательств нет, хотя, судя по записям в журналах секретной службы и другим материалам, 17 июля Кеннеди не было ни в Белом доме, ни в Хайаннисе. На следующий день Килер и Райс-Дэвис улетели домой. 1 июля, через два дня после публикации упомянутой статьи, Бобби Кеннеди встретился с ее авторами, Домом Фраской и Джеймсом Хораном, о чем известил Гувера памятной запиской: «… министр юстиции имел беседу по поводу статьи в New York Journal American от 29 июня 1963 года, где утверждается, что американский чиновник высокого ранга связан с делом Профьюмо. На вопрос о личности этого чиновника репортер ответил, что это президент США, но означенные события имели место до его избрания на этот пост…» Прослушав кассету с записью беседы Фраски с Питером Эрлом из лондонской News of the World, в которой приняла краткое участие и Мария Новотни, Бобби спросил, единственный ли это источник обвинений по адресу президента, на что Фраска заявил, что располагает и «другими источниками конфиденциального характера», но не пожелал их открыть.

Летом 1963-го Вашингтону грозил скандал неменьшего масштаба, чем дело Профьюмо, – дело Эллен Ромеч.

На горизонте маячили выборы, и летом 1963-го в Министерство юстиции потоком хлынули доносы на Джона Кеннеди, в основном касавшиеся его отношений с действующими или бывшими девушками по вызову, сплошь бездоказательные. От своего информатора, проститутки по имени Глория, ФБР получило информацию о том, что они занимались сексом втроем: сама Глория, еще одна девушка и президент.

3 июля, через два дня после не слишком удачной беседы с Фраской и Хораном, Бобби получил от Гувера сообщение о другом доносе, на сей раз речь шла об уроженке Восточной Германии, Эллен Ромеч, которая «имела порочные связи с высокопоставленными правительственными чиновниками». В письме Гуверу Бобби поблагодарил ФБР за деликатные и тактичные действия и назвал дело Ромеч очередной попыткой выдвинуть голословные обвинения против видных персон. Однако 21 августа Ромеч, по требованию Госдепа, была депортирована в Германию, в сопровождении одного из бывших помощников Бобби.

Правда, дело на этом не закончилось. В сентябре пресса начала раскручивать истории о финансовых махинациях и злоупотреблениях в сенате; в центре внимания газетчиков оказался Бобби Бейкер, протеже Линдона Джонсона, ловкий управляющий Кворум-клубом на Капитолийском холме. Сенатский комитет по процедурным вопросам начал расследование всех аспектов деятельности Бейкера, а 26 октября репортер Кларк Молленхоф обнародовал информацию, что комитет намерен заслушать свидетельские показания касательно Эллен Ромеч и ее депортации из США. По словам дотошного биографа, Симора Хёрша, Бобби связался с Гувером, чтобы тот помог отвлечь комитет от Ромеч и тем паче не допустил ее возвращения в США. Несколько дней спустя Гувер обедал с президентом, и они, в частности, обсуждали Кворум-клуб и Ромеч, прикидывая, «кто может быть тайным Профьюмо в администрации Кеннеди…».

В своей книге «Темная сторона Камелота» (Dark Side of Camelot) Симор Хёрш писал, что один из старых друзей Кеннеди доставил Ромеч от Бейкера к президенту, по крайней мере, так Бейкер сказал Хёршу. Кроме того, Бейкер сообщил, что Ромеч болтала с ним о нудистских вечеринках у бассейна в Белом доме и что, по ее подсчетам, за лето она побывала у президента минимум раз десять. Если Бейкер говорил правду, то Кеннеди подвергал свою карьеру как никогда огромному риску.

Джеки вернулась из Греции в приподнятом настроении. 22 октября за ужином в Белом доме, где присутствовал Бен Брэдли с женой, Джон воспользовался тем, что он называл «Джекиным чувством вины», и спросил, не сможет ли она в ноябре поехать с ним в Техас. И Джеки согласилась, поскольку была готова сделать что угодно, лишь бы помочь мужу, и немедля сделала в ежедневнике напротив дат 21–23 ноября пометку «Техас».

Следующие выходные, 27–28 октября и 2–3 ноября 1963 года, Джеки впервые уговорила мужа провести с ней в Уэксфорде. Туда же она пригласила на 27-е Ирэн Голицыну, которая прилетела в Нью-Йорк повидать свою клиентуру. «Знаешь, – сказала ей Джеки, – Джон не любит эти места, ему по душе море, а сюда он приезжать не хочет». Они смотрели фильм из круиза на «Кристине» и памятные дебаты с Никсоном. С тех пор Кеннеди сильно изменился. «Он уже не был тем очаровательным плейбоем, – вспоминала Ирэн. – Мне он напоминал боксера перед выходом на ринг: лицо напряженное, взгляд сосредоточен. Он так задумался, что взял по ошибке мой бокал с шампанским и залпом осушил его». 10 ноября на уик-энд к Кеннеди приехали Брэдли. Джеки каталась на Сардаре, подаренном Айюб Ханом, а президент смешивал для гостей коктейли. За ужином говорили о предвыборных поездках – во Флориду, а затем в Техас. 15 ноября по приглашению Джеки прилетел Робин Дуглас-Хьюм и провел с нею целый вечер. Он нашел, что Джеки очень изменилась: казалась более спокойной, сдержанной и счастливой, чем раньше. «Почти совершенно исчезли смущение, подавленная фрустрация, язвительность и… резкость. За этот год она определенно “повзрослела”… И надменность ушла, уступив место новой скромности. Настроение стало ровнее, шутки – мягче, вспышки агрессии притихли…» Робин отнес эту перемену за счет улучшения отношений между супругами; рождение и смерть маленького Патрика сыграли роль катализатора, сблизив Джона и Джеки. «Она никогда не была счастливее», – писал Дуглас-Хьюм.