Взрослая колыбельная - Юлия Шолох

Я так понимаю, именно развитие уровня жизни позволило нашим женщинам отказаться от семьи. Тут до этого «цивилизованного образа жизни» пока не добрались. И надеюсь, не доберутся.

— Да, иди, мы тут будем, если что, — отозвалась Лелька от описаний особенностей воспитания двухлетних мальчиков от девочек. Откуда ей знать, интересно, у нее же только сыновья?

Во дворе ярко светило солнце и неприятно жгло лицо. Я направилась к тенту сыскарей, но меня перехватил княжеский ведун, держащий пачку писем.

— На, ночью пришло.

Конверт был подписан знакомым почерком.

— Спасибо.

Бумага обожгла пальцы. Предательски заныл живот. Если там, внутри, завелась жизнь, она тоже ныла, хотя ни в чем не была виновна — это же я предала Федора. После стольких лет. Пусть сообщила о расставании, но положенного срока не выждала, взяла да забеременела от другого. Не по-людски как-то. Сама наворотила дел — сама и расхлебывай. Свалить-то не на кого. Как же читать не хочется!

Но нельзя.

Пальцы не слушались, но я села на ближайшую лавку под деревом и заставила себя развернуть бумагу.

Послание без подписи, даже имени своего не захотел назвать.

Как будто по щекам отхлестали. Федор так от злости говорит, он не такой жестокий. А если честно, разве я не заслужила? Знала, что ничего не выйдет, но больно удобно было. Так что нечего жаловаться, да и не на кого.

Сложив письмо, я сунула его в карман.

Пора дальше идти. Макарский сидел за столом в центре тента-палатки (спальные мешки, сейчас аккуратно свернутые, располагались вдоль стен). Разговаривал с княжеским советником. Тот среди всей нашей компании самый важный: как скажет, так и будет. Правда, с обычными сыскарями разговаривать ему недосуг, он общается с нами через Макарского. Вернее, раздает приказы, которые передаются нам на исполнение.

Сейчас советник коротко глянул на меня и переключился на бумаги, которые ворохом покрывали стол. Ведун, сидевший рядом, молча нахмурился, словно вспоминая что-то неприятное, но, к счастью, со мной не связанное.

— А, пришла! Вовремя. Так, Катя, теперь с тобой, — сказал начальник. На миг задумался. — Не нужно объяснять, что все, здесь произошедшее, должно оставаться тайной?

— Не нужно.

— Как был построен портал, ведуны рано или поздно узнают. Не думаю, что это будет просто. Да и время, силовые затраты… Надеюсь, ты не рассчитываешь вернуться в свой мир?

— Нет.

— Ну и хорошо! — кажется, он с облегчением выдохнул. — Я знаю, что ты не настолько глупа, но вы, женщины, народ непредсказуемый. Иногда такое вытворяете, что в здравом рассудке…

Княжеский советник тактично откашлялся.

— Да, — среагировал на намек Макарский, — я не о том. Пока с тебя подробный отчет. Дня тебе хватит, знаю твое усердие. Пиши подробно, но без фанатизма. Сама понимаешь, еще много раз будешь нас консультировать по ходу расследования. Про участие даже не заикайся, не нашего ранга дело. Тут будет работать особая группа, собранная князем. Так что утром можешь отправляться в Гораславль. Там разберемся, что дальше с тобой делать. На, кстати, подпиши задним числом задание на проверку мертвого леса, чтоб оплату получить.

Он пододвинул бумаги, я подписала. Теперь выходило, что я действовала не по собственной инициативе, а по приказу дальновидного князя, обеспокоенного донесениями о распространении порчи из Хвощей.

— Все поняла?

Что тут непонятного? Успела порчу остановить — молодец, держи пирожок, в смысле оплату работы, но на большее не рассчитывай. Хорошо хоть, за убийство ведьмы, обладающей такими потрясающими знаниями, не наказали. С княжеских людей сталось бы! Но разум победил. Действительно уже поздно было бы думать о порталах, земля была бы мертва. Так что я по всем статьям в выигрыше.

— Да.

— Свободна.

Выйдя на улицу, я задумалась. Насчет отчета — чего там писать целый день? У меня давно привычка описывать происходящее в процессе, по вечерам делать все равно нечего, так что все произошедшее (то, что касается порчи) уже почти описано, работы там на пару часов осталось.

А завтра меня тут уже не будет.

Паника какая-то накатила, воздух в груди застрял и вздохнуть не дает. Как будто опасность поблизости, подкрадывается к заимке, но остальные сыскари не чувствуют, только я. А такого быть не может, следовательно, внутреннее напряжение.

Дыши, Катя. Ровно и медленно.

— Доброе утро, Катя. Ты завтракала?

Мимо проходила и не смогла пройти одна из местных женщин, та, что нас привечала, когда мы только в сторону порчи с лесником шли. Агата. Она приветливо улыбнулась, покосилась с любопытством на мои сжатые перед собой руки, но ничего не спросила. Пришлось призывать себя к спокойствию.

— Да, конечно.

— Может, нужно чего?

Местные считали меня героиней. А лесника — героем, пусть даже он сто раз повторил, что ничего не сделал, остановила порчу я одна. Но всем было побоку — герой, спаситель, и все тут. На руках нас не носили только потому, что мы активно сопротивлялись, но услужить были готовы всегда.

— Спасибо, ничего не надо.

— Ну ладно тогда, дальше пойду. Дочь ждет, хлеб нужно печь.

— Хлеб?

Я никогда не пекла хлеб, практически не готовила никакой другой еды. Зачем для себя одной? Проще купить готовое. А в школе мы с мамой часто готовили вместе, на каждый праздник, да и просто по выходным. Или с папой, он тоже любил хорошо поесть. Здесь почему-то даже с Федором и подругами готовить не хотелось, только когда иначе было не обойтись, вроде дежурства по общаге. Но общага тоже осталась на много лет позади.