«Другой военный опыт»: российские военнопленные Первой мировой войны в Германии (1914-1922) - Оксана Сергеевна Нагорная

«могли бы пригодиться врагу: меди, жести, кожи для сапог»[132]. Представители общественных организаций сетовали, что под влиянием этой агитации в обществе создавалось устойчивое ошибочное представление, что посылки военнопленным не доходят до адресатов, так как конфискуются германским правительством[133]. Это удерживало большинство родственников от отправления продовольственных пакетов и усугубляло и без того кризисную ситуацию в деле помощи военнопленным.

На местах военным цензорам было отдано секретное распоряжение «экстренно» объявить редакторам местных газет о недопустимости любых воззваний и объявлений о публичных сборах денег в пользу военнопленных[134]. Во избежание недовольства среди родственников редакторы были обязаны предоставить расписку о неразглашении данного постановления. Единственной мерой, которая сточки зрения представителей армии и государства могла быть предпринята в качестве демонстрации населению участия власти в судьбе своих пленных подданных, была признана политика репрессий по отношению к пленным противника, содержавшимся в лагерях России: сокращение пайка или прекращение выдачи мяса[135].

Позиция военных и политических органов по вопросам помощи во многом определила деятельность общественных организаций. Уже 21 июня 1914 г. при ГУ РОКК было образовано Справочное бюро о военнопленных, однако его потенциал оказался недостаточным для нормальной работы. Нейтральные организации, а также деятели отечественных комитетов отмечали излишнюю медлительность Бюро, которая оборачивалась многомесячным ожиданием запрошенной справки[136]. Центральные державы были вынуждены встать на путь угроз и взаимных репрессий, чтобы добиться ускорения процедуры. И только через несколько месяцев после начала работы в структуре Бюро появились отдел регистрации, который получал списки из Центральных держав и нейтральных стран и вел картотеку, и справочный отдел, осуществлявший переписку с родственниками пленных[137].

Спустя год после начала военных действий был образован Центральный комитет помощи военнопленным при РОКК[138], находившийся под покровительством Александры Федоровны и именовавшийся в обиходе «комитетом императрицы». При оповещении общественности о начале работы данного органа князь Н.Д. Голицын в качестве своей главной задачи продекларировал «создание такого порядка сношений с военнопленными, который бы гарантировал в том, что ни одна посылка не попадет в руки врагов»[139]. При этом не были упомянуты интересы самих военнопленных или мероприятия политической поддержки. Деятели Центрального комитета настаивали на своей первенствующей роли и вместо координации мероприятий и объемов помощи вступили в жесткое противостояние с общественными организациями, которое продлилось вплоть до февраля 1917 г. и отрицательно повлияло на судьбу сотен тысяч пленных. По (субъективному) мнению представителей негосударственных благотворительных организаций, «Комитет императрицы поставил работу так, что даже при громадных средствах, которыми он обладал, он не мог развиться и встать в то положение, в котором он мог бы действительно обеспечить военнопленных всем, что им необходимо. Это была чисто дилетантская работа»[140]. Сами представители комитета признавали свои усилия по организации продовольственной помощи недостаточными и не сумели в полном объеме использовать возможности нейтральных стран для увеличения ее масштабов. Напротив, в 1915 г. при переговорах со шведской стороной они пошли на сокращение одной из партий, «чтобы подарки попали к Рождеству»[141].

Деятельность Центрального комитета осложнялась наличием множества дублирующих структур в крупных государственных и военных учреждениях при отсутствии разделения компетенций. Собственный отдел по вопросам военнопленных в конце декабря 1915 г. был создан при МИД, в 1916 г. при ГУ ГШ возник отдел эвакуационный и по заведованию военнопленными[142], который помимо размещения и содержания иностранных подданных отвечал за прием и транспортировку вернувшихся из Центральных держав инвалидов и бежавших. Сотрудники всех государственных институтов помощи были ограничены в возможности брать на себя инициативу и ответственность заключения каких-либо соглашений по изменению порядка содержания военнопленных, а также были вынуждены учитывать общую внешнеполитическую обстановку и внутриполитическую конъюнктуру.

После снятия полуофициального запрета на деятельность в сфере помощи военнопленным весной 1915 г. центром публичной активности стала Москва, нередко противопоставлявшая себя северной столице. Наиболее активной структурой, распространившей свою деятельность на всю территорию Россию и за границей, стал МГК. Примечательно, что он быстрее государственных организаций наладил контакты с немецкой стороной и получил из Берлина официальное разрешение на оказание помощи пленным при контроле комендатур[143]. Осенью 1915 г. в здании Московской городской думы начал свою деятельность хозяйственный отдел МГК, вся работа которого держалась на плечах добровольного женского персонала. Позже владелец торгового дома Л.Л. Катуар предоставил отделу помещение, оборудование и постоянно поставлял продукты. По примеру предпринимателя пожертвования вносились частными обществами и товариществами («Караван», «Кузнецов и К» и др.), а также крестьянами отдельных деревень[144]. Кроме того, при МГК возникли отдел по сбору книг и отдел общения русского военнопленного с семьей и родиной. По его инициативе 1 ноября в городе был проведен однодневный сбор пожертвований, в ходе которого было роздано 300 тыс. листовок и собрано около 100 тыс. рублей[145]. Комитету удавалось привлечь к своей деятельности людей, хорошо знакомых с положением и нуждами пленных. С ним сотрудничали побывавшие в Центральных державах с инспекциями сестры милосердия, через которых многим пленным удалось передать доверенности на получение семьями пособий, а также личные просьбы об устройстве дел, материальной помощи и правовой защите[146].

Важной составляющей деятельности МГК стала юридическая помощь родственникам военнопленных. Функционеры комитета отмечали, что процесс утверждения доверенностей обрастал многочисленными бюрократическими препонами. Ответственные чиновники не только сами не занимались включением родственников в соответствующие списки, но и после запросов общественных организаций требовали визирования доверенностей в испанском представительстве в Германии. В целях информирования родственников и самих пленных юридический отдел МГК систематизировал существующие постановления и издавал специальные сводки в виде плакатов, рассылаемых во все заинтересованные организации и в лагеря. Кроме того, для различных категорий родственников и ситуаций в комитете были разработаны трафаретные письма, которые должны были облегчить получение необходимых документов[147].

Собственные отделы помощи военнопленным с соответствующими отделениями на местах возникли при Главном комитете Всероссийского земского союза и Всероссийского союза городов (далее — ГК ВЗС и ВСГ). Они занимались сбором пожертвований, принимали заказы на изготовление и доставку в лагеря стандартных продуктовых пакетов из России и нейтральных стран[148]. ВЗС также занимался просветительской деятельностью среди населения. В распространявшихся на местах плакатах доходчиво разъяснялись вопросы получения справок о местонахождении пленного (при этом подчеркивался бесплатный характер данных сведений), отправления денежных переводов и посылок, указывались запрещенные цензурой темы писем[149]. Отдельные акции по сбору сухарей для военнопленных устраивали общество «Частная помощь нуждам войны», Союз сестер милосердия Кишинева и др.[150] Особым направлением общественной активности стало снабжение лагерей книгами, учебниками и пособиями. Массовой отсылкой и выполнением индивидуальных заказов занимались Общество Герцена и Лозаннский комитет