Поводок - Екатерина Михайловна Денисова

повесил на меня, — на мгновение она затихла, раскрывая пакетик с кормом. Из упаковки выпал один из мясных квадратиков, и серебряные глаза внимательно смотрели за его падением, словно то было настоящее представление. — Может снежок?

— Как-то слишком банально, не находишь? Ты посмотрела на снег и называешь так пса. Я думал, что у тебя более красочное воображение, — слишком долго я знал Эмму, чтобы быть уверенным, что она не сможет вот так просто согласиться со мной. Она поджала губы, даже покружилась вокруг себя в поисках чего-то подходящего. Почему-то я тоже принялся повторять за ней и наткнулся на вывеску одной из реклам. Каждый день я проезжал мимо нее, уже даже знал наизусть каждое ее слово. Но только сейчас я по-настоящему обратил на нее внимание. В ней говорилось про отдых на Аляске. Да, именно так. На мой взгляд, довольно необычное время препровождения. Хотя в этом что-то есть. Окруженный холодом и льдом, поглощенный ароматом зноя, засыпать при свете ночи. Довольно романтичное предложение…

— Как тебе Аляска? Необычное и очень даже красноречивое.

— Мне очень нравится! И почему я сразу не додумалась об этом? — Указательный палец укоризненной линией провел по виску. Лёгкая улыбка скользнула по изгибу губ, но тут же исчезла.

— Не всегда же тебе быть самой умной. Дай и мне шанс доказать, что я уж не совсем никчемный.

— Правда? Да ты только имя собаке выбрал.

— Ну и что. Я считаю, что на это способны не все.

— А ну иди сюда! — снежок попал прямо в руку. Мне даже не удалось скрыть издевательский смешок, так меня позабавило поведение Эммы. Маленький нос задрожал, азарт захлестнул ее с головой.

Эмма встала в широкую стойку и скомкала новый снежок. Я не отставал и сделал такой же, хотя в размерах он был слегка побольше. Во мне проснулся мальчишка. Кости стали более гибкими, энергия наполнила сосуд, заряжая адреналином. У меня не было конкретной цели-победить. Я просто хотел насладиться редким ребячеством, которое мы могли себе позволить, настроением, возникшее после трудного дня. Снег летел в разные стороны, мы сбивали бугры, за которыми скрывалась листва, прятались за деревьями, растущими в саду. В какой-то момент мы выбежали на задний двор и упали на землю, смеясь и задыхаясь от смеха. С нами же был и щенок. Он радовался, будто смеялся вместе с нами. В него тоже попадали снаряды нашей бойни. Ртом он старался ухватить самый большой снежный ком. И достигнув цели, щенок громко чихал.

— Я выиграла!

— Это еще почему?

— Потому что я кидала в тебя больше снежков, чем ты.

— Как ты еще успевала считать? Я думал, что смог тебя запутать.

Пальцы провели щелком по выросшей щетине. Касание было мимолетным, едва заметным. Она даже не придала особого значения, а меня бросило в дрожь. Я так сильно придал ему значение, что не мог до самого сна отделаться от этих ощущений. Мы лежали, замёрзшие до синих губ, но такие беззаботные. Мы потеряли в один день все и обрели что-то большее. Да, именно так я мог описать то мгновение. Пустота только расширялась, но было что-то, что помогало сдерживать ее ядовитую давку. Небо заволокли вечерние тучи. Уж день успел пройти, а мы только проснулись. Фонари зажигались постепенно, как звезды, которых нельзя было увидеть из города. Пахло дорогой, землей и собачьим кормом, который теперь был рассыпан по всей лужайке. Голова просто кружилась в обилии странных ароматов, но я находил в этом что-то особенное.

— Ты совсем замерз. Нос так скоро отвалится. Пойдём, и может наша Аляска сегодня… — но щенка уже не было. Он снова убежал, даже не попрощался.

— Он обязательно еще вернется. Ты его избаловала своим вниманием и вкусным кормом. Конечно, он захочет тебя увидеть завтра.

— Наверное, ты прав. Ладно, пошли и давай соберем его остатки.

Дома атмосфера резко изменилась. Тепло окатило с ног до головы кипятком. Мы зажгли камин, сняли грязную одежду и направились в душ. Мы предпочли слезам смех, холоду- пламя. Пытаться заниматься терапией в такой момент было крайне неразумно и чревато. Эмме и так было сегодня несладко. Душа точно вывернулась другой стороной. Иногда она в редкие секунды менялась в лице, поправляя что-то вокруг глаз. Но она подавляла печаль и продолжала наслаждаться временем.

…

Наверное, это был последний день, когда я мог насладиться своей семейной жизнью. Да, звучит очень громоздко, печально и даже преувеличенно с какой-то стороны. Но так оно и было. Хотелось бы мне соврать, сделать из себя настоящую жертву. Конечно, я мог так поступить, чтобы кому-то не было так обидно, например, мне. Но реальность сложно превзойти даже с самой жгучей фантазией. Она была жестока, чересчур жестока с теми, кто заслуживает совсем другого. Но может благодаря своей несправедливой стороне мы помним о самом важном? Может из-за своей скоротечности мы запоминаем больше деталей и должны благодарить за это? Нет, даже при таких условиях я не готов мириться с реальностью. Она отняла у меня все, что я так сильно любил, дорожил, для чего жил. Смысл моего бытия перестал существовать, и я вместе с ним потерял свою душу.

«Я видел ее образ в отражениях собственных мыслей…»

Выходные прошли незаметно, хотя и были они весьма тяжелыми. Мы не смогли усыновить ребенка, прожили еще один год после неудачных родов. Ничего не поменялось в этот раз: мы ходили в наше любимое заведение, ели мороженое, потом гуляли по парку, а дальше пришли домой и закрылись в разных комнатах. Все было как обычно, но атмосфера в доме была иной. Что-то изменилось, но я не мог понять что. Даже потом спустя какое-то время мне не удалось понять этой перемены.

День был рабочим и насыщенным. Мне нужно было, помимо разгребания документов, поехать на служебные стрельбы. Это было не самое любимое дело для меня. Хотя такое странно услышать от полицейского. Но это была чистая правда. Пошёл я на службу только из-за отца. У него была мечта защищать людей, и я с детства перенял эту затею. Многому я благодарен данной профессии, но она не научила меня любить ее. Оружие до сих пор нервировало меня до дрожи в горле. Мне повезло, что я могу хотя бы контролировать тело. Оно бы иссушилось, как сухарь. В критические моменты я осуждал себя за вынужденный выбор. Мне приходилось жать на курок из-за чувства долга, но внутри происходил пожар. Обычно я просто старался забыть о случившемся, но иногда по ночам я просыпался от