Квартет Я. Как создавался самый смешной театр страны - Александр Демидов

В ней рассказывается о том, как нам снесло башню…

Студенты у нас были очень разные.

Тогда Союз еще не распался, и в Москву по целевым направлениям приезжали на учебу группы из союзных республик и дружественных стран. Наш институт был институтом имени Дружбы народов. Например, у нас была осетинская студия на курсе Музыкального театра, афганская театральная студия, они жили на 4‐м этаже в общежитии на Трифоновской. В то голодное время они покупали у нас чайники, самовары, утюги, отвозили на родину и продавали там, а сюда привозили бисер и сдавали его в комиссионные магазины. Так как у одного человека принимали ограниченное количество бисера, они предлагали нам, студентам, сдавать этот бисер в комиссионки за процент, на что мы с удовольствием соглашались, ведь минимальная стипендия была 50 рублей, и этого было маловато.

На наш курс по направлению из Монголии взяли режиссера Марину Дыбкееву на режиссерский факультет, которая не имела особенных талантов, но, видимо, должна была по возвращении домой поднимать монгольскую культуру.

Был еще у нас режиссер Андроник Ерицян из Еревана, о котором я уже писал, последователь Енгибарова, очень пластичный. Судьба Андроника сложилась странно – он куда-то пропал после окончания института.

Мы получали стипендию. Если ты сдал сессию на четверки, то получал 50 рублей, если сдал на пятерки – 60 рублей. Слава с Лешей снимали квартиру – им помогали родители. Рядом с нами жила еще одна наша однокурсница – Гайлутэ Мурашкайтэ из Прибалтики, тоже режиссер. Она вернулась потом домой и работала там на телевидении.

Каждому из режиссеров, а у нас их было четыре, давали возможность брать любых студентов для своих постановок, а потом на зимней и летней сессиях каждого курса показывать свои работы комиссии.

Итак, у нас учились актеры: я, Александр Демидов, Ростислав Хаит, Камиль Ларин, Леонид Барац, Мария Бычкова, Сергей Перевозкин, Ирина Кучеренко, Олег Павлов, Петр Изотов, Светлана Кара, Дмитрий Охорзин, Анна Касаткина. Аня была кандидатом в мастера спорта по художественной гимнастике, очень пластичная. Потом она стала женой Лени Бараца. Светлана Кара была из Молдавии. Сергей Перевозкин приехал с Алтая, был последователем и поклонником Василия Шукшина.

Надо сказать, что сам факт поступления в институт еще не означал, что все станут потом профессиональными актерами и режиссерами, что будут востребованы в выбранной ими профессии. Например, на втором курсе за профнепригодность отчислили Дмитрия Охорзина и Марию Бычкову.

Самыми талантливыми, способными и активными на нашем курсе были Аня Касаткина и Сережа Перевозкин. Режиссеры часто приглашали их в свои работы. А вот нас, «квартетовцев», никто особенно никуда не звал. Говорили, что мы были совершенно невменяемы. И это действительно было так.

Хочу отдельно вспомнить Петю Изотова. Мы уже доучились до 4‐го курса. Летом все разъехались – это лето 92‐го года. И в августе случается страшная трагедия – Петя погибает в автокатастрофе.

Прямо перед смертью Петя близко сошелся с Мишей Хлебородовым и Мартой Могилевской, то есть вошел в такой элитный клуб клипмейкеров. И вообще, я так думаю, если бы не эта страшная катастрофа, может быть, нас было бы не четверо, а пятеро. Мы тогда были молодые, и у нас ни у кого потерь особых не было – были живы родители, друзья. И тут вдруг такая трагическая гибель… Произошла эта катастрофа 1 августа, и шестнадцать дней Петя не приходил в сознание – он был в коме. 16 августа он умер, и мы все приехали на его похороны в Москву.

Нам еще полмесяца отдыхать, а тут такая трагедия, собравшая нас всех. Причем так удивительно: буквально за полгода до этого умер наш педагог по сценречи Роман Сергеевич Филиппов. И мы на Троекуровское кладбище поехали его хоронить. Получилось, что за полгода до своей гибели Петя приехал на кладбище, где потом похоронили его.

Смерть Романа Сергеевича, человека не старого – ему не было шестидесяти, – педагога, была трагедией. А здесь вообще невозможно понять – как это, молодой парень? Это не укладывалось в голове. После похорон мы приехали в его квартиру к его маме, мы ее звали тетя Мила, и отчиму Геннадию Арсентьевичу. Мы не понимали, как реагировать: плакать – не плакать, пока тетя Мила не поставила любимую песню Пети, которую исполнял Фрэнк Синатра «Мой путь». И вот тут мы разрыдались…

В ней рассказывается о том, как мы не ушли в разряд «небритых» лиц со струйкой пота…

Сложное и интересное было время. История «Квартета И» на фоне истории разваливающейся страны. Нас спасла молодость и вера в то, что мы добьемся того, чего мы хотим, что все у нас впереди и все получится.

На первом курсе Камиль одолжил сковородку – взял у девочек ненадолго, но потом она на все пять лет осталась со мной, как и камилевская плитка со змеевидной спиралью. Эта сковородка была ужасно неудобной – у нее не было ручки и ее невозможно было снять с огня не обжегшись. Потом мы с Лешей Барацем купили к ней чапельник – ручку-прихватку. А годы спустя чапельник стал одной из ключевых деталей в фильме «День выборов».

Денег всегда не хватало. Мы много чем занимались до того, как стали зарабатывать только творческим трудом.

Например, мы продавали жевательную резинку, которую ребятам присылали их друзья из Одессы. Мы сдавали ее в коммерческие палатки – такие были «комки», куда можно было сдавать что угодно – от еды до одежды. Друг нашего армянина Андроника открыл палатку в каком-то магазинчике, и мы туда это сдавали, причем у меня денег не было и я взял в долг у Леши, на эти одолженные деньги купил жвачку, сдал эту жвачку, получил деньги, отдал долг – совершенно виртуальные деньги получились.

Вернулся из Америки одноклассник Славы с Лешей – Дима Лейбман, настоящий авантюрист. Он придумал продавать деловую литературу и набрал агентов. История была очень простая: нужно было приходить на фабрику, на завод и предлагать им деловую литературу: бухучет, как платить налоги, деловое право – литература, которая, в принципе, не очень была нужна на заводах и фабриках или в каких-то фирмах. Как выяснилось потом, ее можно было купить в определенных специализированных магазинах, но об этом не все знали. А тут ты приходил как агент, с набором этой литературы, говорил, что если вы купите такой маленький или большой набор, то вы получите именной сертификат – 10 % от суммы заказа. Именной сертификат – это была просто взятка руководителю, потому что руководитель какого-нибудь предприятия, если придет проверка и спросит, куда ушли деньги, мог сказать: «Вот, пожалуйста, – сто тысяч я перевел на литературу, на книги, которые необходимы моему бухгалтеру и моим сотрудникам». Происходил безналичный перевод на компанию Димы, а этот человек, руководитель, получал свои деньги налом в карман. А заказ можно было сделать и на двести тысяч, и на триста. Мы получали 20 % с каждой сделки.