Дело о любопытной новобрачной - Эрл Стенли Гарднер

– Ясно, – сказал Мейсон и подбодрил: – Продолжайте.

– Все кончилось очень прозаически, – сказала она. – У менябыли кое-какие сбережения, он исчез вместе с ними.

– Вы ему сами отдали деньги, – прищурившись, спросил Мейсон,– или он их у вас украл?

– Украл. Точнее, выманил. Я передала их ему для приобретениякаких-то акций. Он мне наговорил с три короба о друге, попавшем в тяжелоефинансовое положение и якобы желающем расстаться с какими-то необыкновенновыгодными ценными бумагами. Наобещал мне золотые горы… Я отдала все, что у менябыло. Он отправился за акциями и больше не вернулся. Я никогда не забуду егопрощальный поцелуй.

– В полицию сообщали? – поинтересовался Мейсон.

– О деньгах я ничего не говорила, – призналась она. – Ярешила, что с ним что-то случилось, и обратилась в полицию с просьбой разузнатьобо всех несчастных случаях, обзвонила все больницы и даже морги. Прошло многовремени, прежде чем поняла, что он меня просто-напросто надул. Вполне возможно,что я была не первая, обманутая им.

– Что мешает вам сейчас заявить в полицию? – спросиладвокат.

– Я не смею.

– Почему нет?

– Я… я не могу вам сказать.

– Почему нет? – снова спросил Мейсон.

– Никогда и никому я об этом не расскажу, – всхлипнула РодаМонтейн. – Из-за этого я когда-то чуть не наложила на себя руки.

– Пистолет в вашей сумочке предназначался для этой цели?

– Нет.

– Вы хотели убить Греггори?

Она отвела глаза в сторону.

– Именно поэтому вас интересовал корпус деликти? – настаивалМейсон.

Она всхлипнула.

– Послушайте, – сказал Мейсон, положив ей на плечо руку, – увас неприятности, вы слишком расстроены. Вам необходимо иметь человека,которому вы могли бы во всем довериться. Я сумею вам помочь, уверяю вас. У менябыли гораздо более сложные дела. Расскажите мне всю правду, и я сумею решитьваши проблемы.

– Я не могу… – снова сказала она. – Я не смею… Это слишком…Нет, не могу.

– Ваш новый муж об этом знает?

– Господи! Нет, конечно! Если бы вы разбирались в ситуации,то не спрашивали бы о таких вещах! У Карла своеобразная семья…

– В каком смысле?

– Вы никогда не слышали о мистере Филиппе Монтейне изЧикаго?

– Нет. И чем он знаменит?

– Это очень богатый и своенравный человек, из тех, чтовозводят свое происхождение до первых переселенцев и тому подобное… Карл – егосын. Я не нравлюсь Монтейну-старшему. Вообще-то, он меня даже не видел, но однамысль о том, что его сын женился на какой-то медсестре, просто выводит его изсебя.

– Муж не знакомил вас со своим отцом? – уточнил Мейсон.

– Нет, – ответила она.

– Тогда почему вы решили, что…

– Я читала его письма к Карлу.

– Знал ли Филипп Монтейн о намерении Карла жениться на вас?

– Мы обвенчались тайно.

– Карл во всем слушается отца?

– Да, – кивнула она. – Если бы вы были знакомы с Карлом, тосразу бы это поняли. Он все еще слаб. Слаб и физически, и душевно – из-запристрастия к наркотикам. У него совершенно отсутствует сила воли. Со временемэто, конечно, пройдет… Вы ведь знаете, что наркотики делают с людьми… Пока онвсе еще нервный, неуравновешенный, почти безвольный…

– Вы знаете все его недостатки, и все же любите его? –удивился Мейсон.

– Я люблю его больше жизни! – воскликнула молодая женщина. –Я дала себе слово сделать из него человека. Для этого необходимо лишь время. Исильный человек рядом, чтобы поддержать его в нужный момент. Если бы вы знали,через что я прошла!.. Вы бы, возможно, поняли, как я его люблю и за что. Послепервого замужества я жила словно в аду. Часто мне хотелось покончить с собой,но в последний момент не хватало характера… Первый брак что-то убил во мне… Мнеуже не полюбить так, как я любила Греггори. В моем нынешнем чувстве есть многоот материнского. Первая моя любовь была попросту иллюзорной. Я мечтала очеловеке, которого могла бы боготворить, на которого могла бы молиться… Выпонимаете, о чем я говорю, мистер Мейсон?

– А ваш новый муж ценит ваше чувство?

– Я надеюсь на это. Он привык во всем подчиняться отцу. Емус самого детства внушили, что основное в жизни – фамилия и положение вобществе. Он стремится пройти жизнь, подпираемый плечами давно умерших предков.Он считает, что семья – это все. У него это стало своего рода манией.

– Наконец-то вы стали говорить серьезно, – усмехнулсяМейсон. – Расскажите обо всем, что у вас на душе, и вам станет значительнолегче.

– Нет, – покачала она головой. – Я не могу рассказать всего,каким бы сочувствующим и понимающим человеком вы ни были. В конце концов, яхотела лишь выяснить законность моего замужества. Я в состоянии вынести все,что угодно, если только Карл останется моим мужем. Но если он может спокойнобросить меня по приказу отца, то мне незачем будет жить.

– А если он все-таки из тех людей, которые могут под чьим-тонажимом пойти на подлость и бросить любимую женщину? – спросил Мейсон. – Нерасходуете ли вы напрасно на него свои чувства?

– Я это тоже хотела бы выяснить, – призналась Рода. – Видители, мистер Мейсон, я и люблю-то его главным образом потому, что он во мне нуждается.Он слабый человек, именно поэтому я его и полюбила. Я видела много мужчин –сильных, уверенных в себе, обладающих притягивающей энергией, которые простовосхищали меня до безумия, если можно так сказать. Но я этого больше не хочу.Возможно, у меня что-то вроде материнского комплекса… Похоже, что мне простонеобходимо о ком-то заботиться… Я не знаю… Мне трудно объяснить это даже самойсебе… Ведь чувства вообще необъяснимы, не правда ли?

– Что вы скрываете? – спросил Мейсон.

– Нечто такое… Не мучайте меня, мистер Мейсон.

– И вы по-прежнему не хотите мне рассказать?

– Нет.

– И не рассказали бы в первый визит, если бы я проявил к вамбольше внимания и такта?

– Конечно нет! Я вообще никому не собираюсь рассказывать обэтом. Я думала, что вы поверите моим объяснениям про подругу, которой нужныкое-какие юридические консультации. Когда же вы шутя разгадали мою ложь, мистерМейсон, я попросту перепугалась. Да так, что, только пройдя несколькокварталов, вспомнила о своей сумочке. Удар был ужасный. Я побоялась к вамвозвращаться… Не могла себе представить возможность снова встретиться с вами. Ярешила – пусть все будет как будет. Я… я решила подождать.