Общество поглощения. Человечество в поисках еды - Марк Биттман

Монтгомери, «эрозия почв достигла максимума незадолго до распада империи майя около 900 года, когда исчезли излишки продовольствия, обеспечивающие существование социальной иерархии»{12}. Ископаемые находки свидетельствуют о резком сокращении численности населения из-за высокой младенческой и детской смертности, считающейся результатом недостатка пищи и, соответственно, нехватки питательных веществ. (Разумеется, значительная часть исторических свидетельств была уничтожена при вторжении испанцев и последующем геноциде.)

Крах цивилизации майя следовал схеме шумерского и более поздних земледельческих обществ. По всему миру на протяжении веков растущее население требовало увеличения продуктивности почв. Если это было невозможно, что часто имело место, следовало найти больше земель. Это обычно означало мобилизацию армий, которым, в свою очередь, требовалось продовольствие. И схема продолжала реализовываться, причем люди совершенствовали инструменты, методы и навыки завоевания других людей быстрее, чем способны были выработать общие ценности.

Начиная примерно с 4000 года до нашей эры олово и медь стали извлекать из руды и соединять в бронзу – ковкий материал, из которого можно было создавать более совершенные инструменты, оружие, украшения, светильники и посуду. Наряду с открытыми позднее железом и сталью бронза постепенно изменила земледелие, ведение войны, приготовление пищи и многое другое.

Поскольку раздобыть часть этих металлов было непросто – скажем, особенно трудно было найти олово, – увеличился объем торговли. Торговля не только металлами, но и солью, деревом, ценными камнями, смолой (или дегтем, использовавшимся для факелов, а также для смоления лодок и сосудов для жидкостей) и позднее вином, специями и тканями способствовала развитию дорог, колеса, весельных или парусных судов и разведению упряжных животных.

Эксплуатация земли – извлечение полезных ископаемых, горнодобыча, расчистка, вскопка, засевание, сбор урожая и т. д. – стала более эффективной. Рост населения (по-прежнему низкий по современным стандартам – потребовалось около тысячи лет, чтобы население планеты удвоилось с 50 млн до 100 млн и, вероятно, еще одно тысячелетие, чтобы к моменту рождения Христа оно достигло почти 300 млн человек) означал, что постоянно требовалось больше пищи. Везде, где только возможно, в оборот вводились новые земли – путем возделывания новых территорий или расчистки лесов. «Эрозия, – пишет Монтгомери, – возросла десятикратно».

Одним из самых важных изобретений этой эпохи стал плуг. Где именно он появился, неизвестно, но он, безусловно, существовал задолго до нашей эры – сначала, возможно, в Китае, но впоследствии также в Египте и Шумере. Благодаря способности делать длинные прямые борозды плуг способствовал развитию монокультуры – возделыванию одного растения на большой площади. Его изобретение было настолько важным, что великий историк Фернан Бродель задался вопросом: «Можно ли назвать появление плуга революцией?»{13}

Его вывод, с которым согласны и другие специалисты, звучит примерно так: вплоть до того момента женщины-собирательницы имели более тесные взаимоотношения с дарами земли и моря, чем мужчины-охотники. Они и обеспечивали больше калорий, поскольку можно с уверенностью утверждать, что женщины стали основными собирателями семян и первыми растениеводами. Они же, скорее всего, были основными охотниками на мелкую дичь, и если не первыми занялись разведением животных, то сыграли важную роль в их одомашнивании. Возможно, женщины создали первые сельскохозяйственные орудия и методы выращивания растений, и имеются свидетельства, что в некоторых регионах, особенно в обеих Америках, женщины первоначально контролировали использование земли.

Безусловно, существовало разделение труда между мужчинами и женщинами, но до появления плуга эта дифференциация не сопровождалась факторами господства и подчинения. Согласно целому ряду научных работ за последние полстолетия, представляется вероятным, что гендерные роли сместились в сторону патриархата с появлением в земледелии плуга и другого тяжелого оборудования, требующего существенной мускульной силы.

Пахать землю плугом означало продирать лемехом почву. Это тяжелая работа даже при использовании тяглового животного. Проведенное в 1960–1970-х годах исследование экономиста Эстер Бозеруп{14} (одой из первых заявившей, что инновация в земледелии была обусловлена прежде всего ростом населения) показало, что физическая сила большинства мужчин обеспечивала им возможность управлять плугом, что стало серьезным преимуществом. Вспашка упростила сев и сократила прополку – работы, являвшиеся до появления плуга преимущественно женскими. Постепенно мужчины стали проводить больше времени вне дома, а женщины в доме{15}.

Когда мужчины взяли верх, изменилась и идеология. «Неолитическая революция направила общества на путь принятия патриархальных норм и верований»{16}, – утверждают Каспер Ворм Хансен и соавторы в одной из самых свежих работ на эту тему «Современные гендерные роли и история земледелия».

Новые нормы неравенства сопутствовали системному закреплению понятия гендера, традиционно и даже сейчас считающегося «частью человеческой природы», «предопределенным» или «данным от бога». Конечно, гендер таковым не является, представляя собой, скорее, результат широкомасштабного изменения, преодолевшего политические, философские и религиозные границы, и такое представление о нем стало почти повсеместным в мире, где правят спрос и предложение.

Ничто из этого не может быть бесспорным, но звучит убедительно. Как бы то ни было, во всех культурах, где первостепенную роль в земледелии приобрела мускульная сила, возникло всем известное разделение труда. Мужчины работали в поле, а женщины главным образом оставались в доме. В свою очередь, работа мужчин приобрела непропорционально важное экономическое значение; последствия этого мы пожинаем до сих пор.

Южное побережье Средиземного моря, особенно французское, итальянское и греческое, представляется нам идиллическим: скалистые горы, пляжи с волнами, разбивающимися о валуны, изобилие солнца и простая пища, приправленная пряными травами и оливковым маслом, насыщенный вкус которой прекрасно оттеняет достаточно крепкое местное вино. Это родина одной из прекраснейших кухонь в мире и, как прояснил около 700 года до нашей эры современник Гомера Гесиод, является таковой уже 3000 лет.

Теперь для себя отыщи ты

Место в тени под скалой и вином запасися библинским.

Сдобного хлеба к нему, молока от козы некормящей,

Мяса кусок от телушки, вскормленной лесною травою,

Иль первородных козлят. И винцо попивай беззаботно,

Сидя в прохладной тени…[6]

Однако в некоторых областях Средиземноморья требовалось больше пищи, чем могла обеспечить людям их родная земля, чтобы они благополучно на ней процветали. Если вы живете в Египте с таким щедрым даром природы, как Нил, на плодородной и изобильной земле, то можете более или менее обеспечить себя сами.

В Греции и Италии земледелие никогда не было легким занятием. Горы здесь спускаются до самого моря, зачастую делая жизненной необходимостью транспортировку морем, несмотря на трудности навигации у скалистых побережий. Горные склоны оставляют мало ровной земли для сельскохозяйственной деятельности, а те, что пригодны, страдают от водных потоков с гор, смывающих верхний слой почвы во время весенних дождей и таяния снега. Бурные потоки малополезны для ирригации, поскольку растения, требующие весеннего посева, очень хрупки. Следующий же сезон дождей, обычно в середине осени, может начаться слишком поздно, когда урожай уже собран или засох, – и тогда он обречен. Между сезонами дождей стоит жара и сушь, и именно в это время крестьяне работают в поле. Гесиод, первый надежный хроникер греческого земледелия, рекомендовал работать нагими: «Но сеешь ли ты, или жнешь, или пашешь – голым работай всегда!»[7]

Хороший год мог обеспечить земледельцам запас сельскохозяйственной продукции, но никто не был уверен в том, что все годы будут удачными. Плохие же, случавшиеся часто, приносили недостаточный урожай, снижение дохода и иногда голод. Наряду с хорошим урожаем ячменя и даже более сложной в выращивании пшеницы бывали времена, когда на муку мололи желуди.

Земля была попросту недостаточно плодородна, чтобы кормить растущее и все более сосредотачивающееся в городах население. Возможно, это чрезмерное упрощение, но можно предположить, что необходимость удовлетворения растущего спроса на продукты питания стала фундаментом империализма и колонизации. Чтобы обеспечить запасы и благосостояние в данном регионе, нужна была империя, распространившаяся на сопредельные земли, где земледелие было более надежным и продуктивным.

И действительно, около 600 года до нашей эры греки колонизировали сначала ближайшие, затем более отдаленные земли, добравшись до Черного моря на востоке, Египта на юге и Каталонии в двух с половиной