Лунный ветер - Евгения Сафонова

Когда утром я открывала глаза, его уже не было рядом.

— Боюсь представить, как отнесётся к этой новости твоя матушка. Она-то уже выплакала все глаза при мысли, что дочь лишилась долгожданного титула, который был у неё в руках, — пробормотал отец, пробегая глазами по ровным чернильным строчкам. — Как бы от восторга с ней не приключился удар… а вы что думаете, Гэбриэл?

Тот задумчиво качнул кистью, заставив янтарную жидкость лизнуть прозрачные стенки бокала. Пригубив бренди, отставил его на стол рядом с креслом; откинувшись на спинку, соединил кончики сухих изящных пальцев, отстранённо глядя на пламя.

После всей этой истории отец души не чаял в спасителе любимой дочери. А ещё всячески привечал его ежедневные визиты в Энигмейл: в отличие от матушки, не устававшей шипеть, что порядочной вдове не пристало с первого же дня траура привечать другого мужчину, да ещё так часто позволять ему ночевать с собой под одной крышей. Я знала, что об этом шепчется вся округа, но мне было всё равно. Рэйчел гостила в Энигмейле всё лето, помогая мне легче пережить то, что на меня обрушилось; однако в действительности я могла вынести всё, что теперь мне приходилось нести, только благодаря Гэбриэлу.

Особенно учитывая, что на самом деле в его визитах не было ничего предосудительного.

С тех пор, как я овдовела, объятия — всё, что он себе позволял. Ласковые, абсолютно целомудренные. И поцелуи — по-отечески нежные, в лоб и волосы. Пускай мне, выжженной и опустошённой той ночью, самой не хотелось большего, — я не хотела думать, что Гэбриэл так и не простил мне чужой постели. Что после того, как я была с Томом, я опротивела ему как женщина. И, быть может, как человек тоже.

Ведь кто знает, сколько правды было в его словах, сказанных во время нашего последнего танца.

Я не спрашивала, так ли это. Слишком боялась услышать «да». И хотя отец, кажется, считал нашу помолвку вопросом решённым и всей душой нас благословил, за минувшее лето мы с Гэбриэлом ни разу не заговаривали об этом. Ни о помолвке, ни о будущем, ни о том, какие отношения нас теперь связывают. Впрочем, овдовев, снова отправиться к алтарю я в любом случае могла лишь через год…

Во всяком случае, я искренне надеялась, что он молчит только потому, что спешить нам некуда.

— Учитывая все обстоятельства, — отвечая на вопрос отца, наконец устало проговорил Гэбриэл, — полагаю, это наименьшая возможная компенсация, которую наша дорогая Ребекка могла получить от графа за всё пережитое по его милости.

Отец с мистером Хэтчером важно закивали в знак полной солидарности. А я, зарыв пальцы в пушистый мех Лорда, успевшего устроить морду у меня на коленях, смотрела, как волк блаженно щурится.

— Мистер Хэтчер, — тихо произнесла я, — я хотела бы помочь семьям тех стражников, которые погибли, спасая меня. Это самое малое, что я могу для них сделать… отдать им часть кровавых денег, которые я получу. Как и вам, тоже пострадавшему из-за меня.

Бывший начальник хэйлской стражи мигом помрачнел.

Если сам он благополучно оправился от магической контузии, его людям не так повезло. Одним из них был отец бедной девушки, убитой Элиотом. Потому несчастный и выступил против графа: хотел отомстить тому, кто косвенно был повинен в смерти его дочери.

И погиб, пытаясь это сделать.

— Не считай своё наследство «кровавыми деньгами», Ребекка. Я счастлив, что все эти земли и поместья однажды обретут достойного владельца. Но я буду рад, если ты поможешь несчастным детям и вдовам… я уже отдал им всё, что у меня было, однако было у меня немного. Я и того не заслужил. — Мистер Хэтчер сделал большой глоток, и я не поняла, что за горечь заставила его поморщиться: напитка или та, что в душе. — Зря я всё же вас не послушал, Гэбриэл. Нужно было нам и правда идти вдвоём.

— Не вините себя, — негромко откликнулся тот. — Вы не могли в полной мере представлять, с чем столкнётесь. И знать, что простые стражники магам не противники.

— Тем более в таком глухом местечке, как наш милый Хэйл… где за всю жизнь мы даже боевых артефактов в глаза не видим, не говоря уж о том, чтобы уметь с ними обращаться. — Мистер Хэтчер отрешённо дёрнул себя за бакенбарды. — Умей мы пользоваться этими вашими картами… чтобы вы могли дать им часть своей волшебной колоды…

— Артефактами могут сражаться не-маги, но лишь магам это даётся легко. Простые смертные учатся этому годами. — Гэбриэл помолчал. — Мне жаль, что я смог защитить только вас. Слишком привык работать в паре, не квартетом.

— О чём вы? Вы говорили, что вам необходим лишь я один и лишь затем, чтобы арест прошёл на законных основаниях. А я не сообразил, что мы окажемся только обузой, тогда как настоящая схватка будет вашей с графом дуэлью. И теперь они погибли… ни за что, из-за моей глупости.

— Не говорите так. Их гибель не была напрасной. Они внесли в нашу победу немалый вклад.

— Вы могли победить графа и так. Без этих потерь.

— Кто теперь знает, что могло бы быть. Могу сказать одно: они умерли смертью, которой может гордиться любой истинный страж закона. Они не побоялись исполнить свой долг, не отступили перед тем, кто был сильнее их стократ, и погибли, чтобы сделать наш мир капельку лучше. — Вновь потянувшись за бокалом, Гэбриэл слегка им отсалютовал, прежде чем поднести к губам. — Вечная память.

Мужчины, молча отсалютовав в ответ, очередным глотком почтили тех, кого было уже не вернуть, — и я ощутила, как мои пальцы непроизвольно стискивают загривок Лорда, заставляя волка в ленивом удивлении приоткрыть один глаз.

То, что оборотней всё же можно исцелить, установили опытным путём. Один из арестованных оборотней — ещё в ту пору, когда они не были вне закона и не подлежали истреблению, — ожидал казни в казематах Инквизиции, однако в полнолуние почему-то не обратился. Это несказанно удивило как его самого, так и его тюремщиков: сомнений в его вине не было и не могло быть — несчастный сам сдался страже, как-то утром проснувшись подле трупа любимой жены. Охотники, ранее перепробовавшие самые различные чары и пришедшие к выводу, что излечить оборотней невозможно, призадумались… и, решив заняться изучением этого феномена, отныне всегда держали бедняг живыми до ближайшего полнолуния. И способ исцеления вычислили с помощью элементарной статистики, на основании нескольких сотен дел.

Больной зверь среди множества трав ищет и съедает именно те, что нужны ему для излечения. Видимо, волки внутри оборотней тоже чувствовали, что им необходимо. Исцелялись всегда лишь те, кто убивал своих супругов, и они всегда съедали их сердца. Иные браки были договорными, но супруги питали друг к другу по меньшей мере дружеские чувства. На момент вступления в брак девушки всегда были невинными; в других случаях исцеление не срабатывало. Для мужчин-оборотней это мог быть даже не первый брак, а вот женщина-оборотень должна была хранить чистоту. Никто не знал, отчего это являлось обязательной частью ритуала — пролить кровь на брачном ложе, но это было так.

Сказки часто имеют под собой вполне реалистичное основание. И на самом деле врут не всегда. Не во всём.