Распускающийся можжевельник - Кери Лэйк

— Не так ли? Разве это не то, что ты пыталась сделать?

— Да, но в отличие от тебя, я думала о всех нас.

Ее взгляд смягчается, и она качает головой.

— Ты не знаешь, каково это — иметь здесь маленькую девочку. Ты не представляешь, с каким беспокойством я живу каждый чертов день, что кто-то или что-то выйдет из тени и украдет ее. Я прошла через это однажды, Рен. Я не могу пройти через это снова. Поэтому я встретилась. Чтобы обменять Дамиана и остальных на убежище.

— Ты променяла и других женщин?

Она кивает, засовывая руки в карманы.

— Сказали, что они возьмут их к себе. Найдем им мужей.

— Кто?

— Доктор Эрикссон.

У него нет намерений находить им мужей. Он хочет создать потомство в третьем поколении, чтобы изучать и проводить на нем свои отвратительные эксперименты. Скользя языком по моим зубам, я качаю головой.

— Ты сказал мне одно правило. У каждого есть выбор.

— Прости меня, Рен. Пожалуйста. Я сделала это не для того, чтобы кому-то навредить.

Я отступаю к машине, и когда она кренится вперед, я передергиваю затвор пистолета.

— Пожалуйста. Она складывает руки, словно в молитве.

— Позволь мне пойти с тобой. Я могу помочь.

— Ты сделала свой выбор, Леа. И я делаю свой. Я иду одна.

— Ты умрешь. Это самоубийство, Рен.

Одной ногой ступив в грузовик, я останавливаюсь, чтобы оглянуться на нее, стоящую посреди дороги.

— Так же, как и заключать какие-либо сделки с Эрикссоном.

Солнце мчится к закату, когда я, наконец, замечаю вдалеке дымовые трубы. Я сворачиваю грузовик на обочину дороги, паркуюсь за небольшим холмом и быстро снимаю футболку и джинсы, меняя их на черную униформу. Оно достаточно обвисает спереди, чтобы скрыть мою грудь, а также сумку, пристегнутую к телу изнутри, и я заправляю манжеты в рукава, чтобы они не свисали на руки. В легком костюме на удивление прохладно, так же жарко, как в грузовике, когда жара пустыни поднимает размытые волны по асфальту. Я надеваю маску на лицо и делаю глоток из фляги в сумке, прежде чем вставить в рот респиратор, соединенный с трубкой-гармошкой.

Одевшись, я вывожу машину на шоссе и дышу, чтобы успокоить свои расшатанные нервы. С каждой милей приближения к Калико мои демоны восстают из темных уголков моего сознания, и мне приходится зажмуриться, прогоняя эти образы прочь. Я вижу двух Рейтеров на обочине дороги, бегущих к автомобилю. Красные брызги разлетаются по лобовому стеклу, когда третья попадает в широкую решетку грузовика, но даже это не может оторвать меня от воспоминаний об этом месте, завладевающих моими мыслями.

Через несколько минут я смотрю на фасад здания, на состав машин, где я пятнадцатилетняя пряталась от Ивана и доктора Эрикссона. Мой желудок скручивает при воспоминании о том, что я гадала, выберусь ли я из этого места живой, или нет, и вот я здесь, направляюсь прямиком к вратам ада.

Охранник стоит рядом с машиной и сигнализирует другому открыть ворота. Я въезжаю, паркуя грузовик среди других, каждый волосок на моей коже встает дыбом. Я заставляю себя делать медленные, легкие вдохи, чтобы удержаться от гипервентиляции, и соскальзываю с сиденья, мои нервы натягиваются, как живые провода.

Они собираются узнать. Они собираются выяснить.

Я проскальзываю мимо охранника, который не говорит мне ни слова. Он даже не обращает на меня внимания, сидя и листая устаревший журнал с полуобнаженной женщиной на обложке.

Я уверена, что все, мимо кого я прохожу, видят мою дрожь. Конечно, они замечают слишком большой костюм. Маска все еще пристегнута к моему лицу. Ботинки, слишком большие для моих ног, которые стучат при ходьбе.

И все же они этого не делают. За исключением случайного кивка, когда они проходят мимо, ни один из них не смотрит на меня дольше секунды или двух.

Я почти чувствую себя Шестым, идущим среди Рейтов.

Шесть. Мне нужно спешить. Как бы сильно я ни хотела найти его, я знаю, что это не принесет мне никакой пользы, если у меня не будет чего-то, на что можно обменять. Чего-то ценного. То, ради обладания чем Шолен убил бы тысячи невинных.

Знакомство направляет мои стопы через двери блока В и вверх по лестничным пролетам к папиной лаборатории. Странно называть его так здесь, где я знала его как доктора Ф. Место, где он притворялся монстром, чтобы найти лекарство.

Знакомые уколы беспокойства терзают мой желудок, когда я толкаю двойные двери в экспериментальную лабораторию. Именно здесь взгляды задерживаются, когда врачи и хирургический персонал проходят мимо, но все равно никто не задает мне вопросов. Через окно я заглядываю в лабораторию доктора Фалькенрата, единственную, где выключен свет и нет жертв.

Как бы сильно я ни ненавидела это место, и я ненавижу, есть печаль, которая обжигает уголки моих глаз при воспоминании о том, что я была здесь. Выжившая. И конечно, мой брат Абель.

Сон предыдущей ночи угрожает еще глубже погрузить меня в печаль, когда я открываю двери и вхожу в прихожую, где я впервые проснулась. Я слышу голоса призраков повсюду вокруг меня, звуки жертв, заглушающие резкое дыхание скафандра, и я вытаскиваю респиратор изо рта. Прижав ладони к скамейке, я втягиваю застоявшийся воздух, рассчитывая на выдох.

— Успокойся, Рен. Это всего лишь воспоминания, — бормочу я и направляюсь к хирургическому отделению. В темноте я без особого энтузиазма обыскиваю холодильники, шкафы, стойки для образцов, любое место, где логично было бы хранить антитело. Большинство вакцин хранились в холодильнике, но поскольку я уверена, что папа не выбрал бы ничего очевидного, я начинаю обходить самые незаметные места и направляюсь в его кабинет.

В воздухе все еще витает запах табака, но большая часть его личных вещей была изъята. У меня не так много времени, и поскольку я еще не совсем уверена, что ищу, паника охватывает мои плечи, когда я роюсь в папином столе, во всем что может говорить об антителах. Беспокойство начинает пронизывать мои мышцы, и я уверена что любопытные взгляды, которые я встретила по пути, скоро превратятся в следственные.

Несмотря на неприятное чувство, шевелящееся у меня внутри, я приостанавливаю свои поиски и заставляю свой разум думать. Думай.

Поднимая взгляд, я обращаю внимание на три библии, расположенные среди медицинских справочников. В своем личном дневнике он говорил о покаянии, связанном с антителом.

Я хватаю первую библию, листаю страницы и ставлю ее обратно на полку. Затем я дергаю за вторую и открываю ее в центре книги, где страницы вырезаны в виде шкатулки, достаточно глубокой, чтобы вместить вложенную в нее отмычку.

Стих выделен поперек страницы:

Ибо все мы должны предстать перед судилищем Христовым, чтобы каждому было воздано за его дела в теле, согласно тому, что он совершил, будь то хорошее или дурное — Коринфянам 5:10

Судный день.

Я вытаскиваю ключ из библии, которую