Распускающийся можжевельник - Кери Лэйк

и, возможно, в определенной степени боялся его за это.

— Это абсурд! Ты умрешь здесь, отец. И в чем тогда смысл?

— Этот субъект содержит лекарство. Доктор Эрикссон проводит ладонью по черепу Риса, его глаза безумны, когда он вытирает рукой кровь, размазанную по его выбритой линии роста волос.

— В его мозгу лежат ответы, на поиски которых мы потратили десятилетия. Я найду их. Если мне придется препарировать каждый дюйм этого, я найду их.

— Доктор Фалькенрат уже нашел

— Мои слова прерывает ладонь Альберта, закрывающая мне рот.

— Заткнись. Его пальцы со злостью впиваются в мою щеку, оставляя синяк на моей челюсти, а его бедра подталкивают меня ко второй каталке, установленной рядом с первой.

Я замахиваюсь локтем назад, ударяя Альберта в изгиб шеи, и по моей голове вспыхивает ожог, прежде чем стальная перекладина каталки врезается мне в лоб. Боль пронзает мой череп, отдаваясь в нос.

Рис рычит и гремит удерживающим его металлом, несмотря на то, что скальпель прочерчивает неровную линию крови у него на лбу.

— Вы должны стоять смирно! Разочарование доктора Эрикссона сочится кровью сквозь его стиснутые зубы.

Перед моими глазами плывут круги, но я брыкаюсь и умудряюсь развернуться лицом к Альберту. Взмахнув коленом вверх, я бью его прямо по яйцам, и он падает вперед, перегибая меня через каталку. Его руки обхватывают мое горло, сдавливая пищевод. Безумие овладевает его глазами, окрашенными такой яростью, что он, кажется, не замечает, как хлопают двери снаружи.

Из громкоговорителя снова доносится женский голос. — Внимание. Сортировка кодов. Нарушение биологической безопасности. Инфекционные пациенты. S-блок. Нижний уровень. Немедленно эвакуируйтесь.

Из-за рева клаксонов я не сразу замечаю, что Альберт расстегнул молнию на моем костюме, пока прохладный воздух не достигает моей груди, и одним быстрым рывком он срывает его с моего тела, прежде чем стянуть сумку через мою голову, которую он бросает на пол. Форма расправлена на моих лодыжках, над ботинками.

— Как ты думаешь, сколько боли мы могли бы заставить его страдать? А, Рен? Кажется, мы не можем пытать ублюдка физически, но, возможно, морально. Потому что нет ничего хуже, чем наблюдать за тем, что я делаю с тобой. То, что я всегда хотел с тобой сделать. Альберт вытаскивает пистолет из кобуры, и холодный, неумолимый металл прижимается к моему виску.

— За исключением того, что я убью тебя после.

Его пальцы запускаются в мои волосы, и кожа головы пронзается жгучей болью, когда Альберт тащит меня на другую сторону кровати, в то время как я спотыкаюсь, наступая на форму, пока не оказываюсь лицом к лицу с Рисом.

Доктор Эрикссон сдвигает голову Риса ровно настолько, чтобы он мог видеть Альберта и меня, и первый приступ стыда пробегает рябью по моему позвоночнику, когда я стою перед ним обнаженная, стиснув зубы от ярости и унижения. Пистолет приставлен к моей голове, Альберт скользит рукой вниз по моему животу, между моих бедер, и я хватаю его за руку, чтобы удержать его от дальнейших действий. От толчка его бедер я сопротивляюсь ему.

Сильный удар обрушивается на мой позвоночник, выбивая воздух из легких, и я хватаюсь за простыню под собой, когда сильная боль от его удара разливается по моей спине.

— Вот и все. Борись со мной. Это только разозлит его еще больше. Он прижимается к моей голове, прижимая мой подбородок к кровати.

— Ты знаешь, что произойдет, если эти Альфы войдут в дверь и увидят тебя в таком состоянии? Они будут драться с ним. До смерти. Просто чтобы заявить на тебя права. Так что привыкай к этому, милая. Теперь ты не что иное, как сосуд для размножения.

— Пошел ты! Я дергаюсь в объятиях Альберта, мои зубы скрипят, когда он сжимает мою грудь так сильно, что от боли на моих глазах выступают слезы.

— Посмотри на его глаза. Видишь, как расширяются зрачки? Похоже, он мертв. Он убил бы меня прямо сейчас, если бы не был пристегнут. Хаотичный шум за дверью отвлекает меня от голоса Альберта в моем ухе.

Я откидываю голову назад и краду момент радости, когда мой череп ударяется о его лицо.

Руки обвиваются вокруг моей талии, поднимая меня в воздух, и Альберт швыряет меня на кровать. Я размахиваю руками, пока он пытается схватить меня и одной рукой туго затягивает кожаный ремень на моем теле, чтобы застегнуть его.

— Пожалуйста! У меня есть лекарство! У меня есть гребаное лекарство! Я кричу, останавливая все, и Альберт, все еще держа пистолет наготове, удерживает меня там.

— Что это? Доктор Эрикссон опускает скальпель от головы Риса.

— Что она сказала?

Воздушный налет продолжается за дверью, предметы врезаются в стены с другой стороны, дребезжат прикрепленные к ним инструменты.

— У меня есть лекарство. Лекарство.

Доктор Эрикссон обменивается взглядом с Альбертом и наклоняет голову.

— И что может содержать это лекарство?

— Антиприоновое антитело. Доктор Фалькенрат создал вакцину.

— И покончил с собой. Без энтузиазма произнесенный доктором Эрикссоном тон лишает меня надежды воззвать к нему.

— Я вам не верю. Лекарства нет. Как он сам сказал перед смертью, это постоянно меняющийся белок.

— Немедленно эвакуируйте здание. Используйте код сортировки. Немедленно эвакуируйте здание.

— Это правда. Он оставил мне свой дневник. Пожалуйста, вакцина твоя. Просто позволь нам уйти. Ты можешь что-то спасти. Перестроить. Мои слова — ложь. Моя единственная цель — выбраться отсюда, и я бы пожертвовала всем, чтобы сделать это — даже делом всей жизни папы.

— Мы все можем выйти отсюда.

— Сумка, отец. Обыщи ее сумку, — говорит Альберт, протягивая руку ко второму ремню поперек моего тела.

— Ты отсюда не выйдешь. Никто из вас, дикарей, не доживет до того дня, когда этот мир будет восстановлен. А что касается ваших маленьких друзей, разбивших лагерь в шахте? Легион отправлен. Они будут мертвы в течение часа.

Доктор Эрикссон роется в моей сумке и поднимает шприц в воздух, его глаза скользят по моим.

— Слишком тепло для вакцины. Белки, вероятно, денатурировались. Глупая девчонка. Ты, несомненно, уничтожила его.

Позади него распахивается дверь.

Мои легкие замирают при виде двух мужчин с деформированным видом, входящих в хирургический кабинет, одетых в синюю униформу заключенных. Опустившись на четвереньки, они пробираются вперед, как животные, и вскакивают на ноги, чтобы атаковать.

Альфы.

Обхватывая окровавленной, изуродованной рукой горло доктора Эрикссона, один из них тащит его прочь. Его ноги дрыгаются, когда они направляются к выходу, и в ту секунду, когда они выбивают дверь, красные брызги разлетаются по лабораторному халату доктора Эрикссона. Все, что я вижу, это его ноги, лежащие поперек порога двери, дрожащие, пока не замирают.

Второй альфа подкатывает каталку к Альберту, который отпускает меня, и я достаточно высвобождаюсь из ремней, чтобы откинуться в сидячее положение, наблюдая, как монстр валит его на пол.

С кожей, натянутой на глаз, и серебряными зажимами в уголках рта, оторванными до обнаженной фасции под ними, он выглядит отвратительно нечеловеческим. Настоящий монстр.

Страх парализует меня, пробегает по позвоночнику, когда я смотрю,