Король Фейсал. Личность, эпоха, вера - Алексей Михайлович Васильев

то и все сто процентов саудовцев ничего подобного в своей жизни не видели. На экране изображение женщины с непокрытой головой! Я жил тогда, в 1965 г., с женой в гостинице „Аль-Ямама“, до того, как приобрести собственный дом. Началась трансляция, я жду. Когда я увидел женщину на экране, то непроизвольно подлетел к телевизору и хотел его выключить! Думал, что я сейчас разнесу вдребезги этот телевизор! Я сам был застигнут врасплох. Сказал жене: „Смотри!“ И она досмотрела передачу. Мы преодолели барьер страха. Так и начали.

Разумеется, телевидение, как я уже сказал, несет в себе покушение на некоторые социальные и, может быть, религиозные представления. Возражения отнюдь не прекращались. Они исходили из благонамеренности. Особое религиозное мнение… Однако деятельность телевидения была деятельностью информационной, информационная деятельность — деятельность политическая, это была политика государства. Телевидение… стало окном, через которое саудовский гражданин мог увидеть то, о чем раньше не знал — об общественной и экономической жизни. Это происходило в стране, в которой не было ни кинотеатров, ни клубов. Телевидение было единственным развлечением, которое собирало людей в кругу семьи минимум часов на шесть в день. Когда я ушел из Министерства информации в 1973 г., телевидение смотрели в Мекке, Джидде, в Эт-Таифе, в регионе Эр-Рияда, в Эль-Касиме и в Восточной провинции. На юг оно еще не пришло.

Предварительной цензуры газет в королевстве не существовало. Работа шла по ориентировкам. Были указаниям газетам: избегайте этого, сторонитесь того… Я был убежден, что так достигалась благонамеренность в газетах»[208].

Разные люди по-разному понимали «благие намерения». В самом Эр-Рияде была группа, пытавшаяся возродить идеалы движения ихванов. Они не только истово молились, но и подражали ихванам во внешнем облике: красили хной торчащие вперед бороды, носили рубахи — сауб — так, чтобы едва прикрывать колени. Эта группа, связанная с принцем из Ааль Саудов Халидом ибн Мусаидом, провела шумную демонстрацию против телевидения. В столкновении с полицией то ли у здания телевидения, то ли у дома принца сам он был убит.

Остановимся на этом эпизоде подробнее, так как именно младший брат погибшего эмира Фейсал ибн Мусаид спустя десять лет станет убийцей короля Фейсала.

Говорит Джамиль аль-Худжейлян: «Насколько я понимаю, этот юноша, Халид, был человеком религиозным, видимо, на него оказывали влияние, говорили ему, что в интересах страны и защиты веры лучше, если телевидения в стране не будет. Власти, видимо, имели сведения, что есть намерение совершить силовые акции… Для телевидения возникла опасность, а это уже поползновения на политику государства… Властям ничего не оставалось, как дать отпор…»[209]

Власть в стране олицетворял король Фейсал. Кто-то в семье убитого принца мог возложить ответственность за его смерть на короля. Возможно, что разговоры на эту печальную тему в семье запомнились подростку Фейсалу ибн Мусаиду.

Существует много версий убийства принца Халида ибн Мусаида. Но вот что говорит его другой брат, Абдалла:

«Те, кто хорошо знает моего брата Халида, говорят, что он отличался благочестием, нестяжанием, ученостью и умом. Он знал наизусть Коран и предпочитал призыв к вере, занятие благотворительностью всяким другим занятиям… Среди его друзей были шейх Абдель Азиз ибн Баз (да смилуется над ним Аллах), бывший муфтий королевства… и другие шейхи, а также другие люди, взыскующие науки. Мой брат, да помилует его Аллах, призывал к вере и открыто говорил о том, что считал опасным для принципов и этики исламского общества. Он критиковал телевидение как одну из этих опасностей. Ошибается тот, кто опрокидывает прошлое в настоящее и отделяет воззрение от его места и времени. Середина 60-х была напряженным периодом, и мой брат не отличался от других по своему мышлению и воззрениям. Тысячи молодых людей тогда думали точно так же…

Мой брат не был убит во время нападения на телевидение… Когда прибыли полицейские около двенадцати ночи (8 сентября 1965 г.), то окружили его дом в квартале Аль-Хаззан. Мой брат был дома…

Что случилось потом? Есть много версий. Некоторые говорят, что мой брат Халид выстрелил в воздух, чтобы отогнать полицейских, но они ответили ему огнем. Другие говорят, что первый выстрел прозвучал где-то поблизости. Третьи говорят, что он выстрелил по полицейским и ранил одного из них в ногу и они открыли по нему огонь. Иные говорят что-то совсем другое. Атмосфера была напряженной, возникло замешательство, поэтому трудно достоверно узнать, что случилось, за исключением того, что пуля поразила моего брата Халида в голову, и он упал, а его душа вернулась к своему Творцу.

…Никто не ответствен за смерть моего брата, никто не приказывал стрелять по нему… Что случилось, то случилось по воле Аллаха. Ошибки бывают. Убийство моего брата Халида было большой ошибкой… Единственным человеком, оплакавшим принца Халида ибн Мусаида, был принц Халид аль-Фейсал (поэт, сын короля Фейсала. — А. В.)… он оплакал его в касыде…»[210]

Когда критики короля Фейсала упрекают его в том, что он был «недостаточно прогрессивен», они игнорируют реальное состояние общества Саудовской Аравии. Ведь дело касалось и мелочей.

Говорит Нихад аль-Гадири: «Когда шейх Абдель Азиз ибн Баз отверг факт прилунения американцев, король попытался заставить его изменить свое мнение, чтобы у людей не сложилось превратное представление о королевстве. Он послал к нему профессора исламского права ад-Давалиби, чтобы уговорить шейха сделать заявление, опровергающее первоначальное. Король не хотел, чтобы имидж страны был искажен. Король мог запретить Ибн Базу делать такие заявления, но он не хотел оказывать давление, он хотел его убедить. Отношения властей с улемами во времена Фейсала отличались единством, он пытался побудить их к лучшему через дискуссии… Поэтому он посылал нас к богословам для обсуждения некоторых проблем. Примером тому могут служить фотографии женщин на паспорта. Раньше фотографии в паспортах у женщин не наклеивались. Он спросил мое мнение. Я сказал, что нам необходимо наклеивать фотографии в соответствии с шариатом. Он попросил меня пойти к шейху Мухаммеду ибн Ибрагиму и пояснить, в чем проблема. Я пошел. Шейх пытался убедить меня, что фотографии женщин сеют разврат и распространяют прелюбодеяние, но спросил: „Что же делать?“ Я сказал, что надо наклеивать в паспорте фотографию женщины в дозволенной шариатом одежде. Едва только я сказал „в дозволенной“, как он согласился. Через три дня шейх прислал письмо королю, смысл которого был следующий: предлагаем Вашему Величеству, чтобы в паспортах у женщин были дозволяемые шариатом их фотографии. Фейсал почувствовал глубочайшее удовлетворение. Я получил первый паспорт, в котором была фотография моей жены. Мы были счастливы, что уладили эту проблему»[211].

Вопрос автора к