Екатерина Арагонская. Истинная королева - Элисон Уэйр

Три года, три коротких бесценных года… А потом придется прощаться с Марией. Екатерина не могла представить всю глубину и тяжесть предстоящего расставания. Ее дитя, ее маленькая хрупкая девочка… Конечно, она еще не будет готова, понадобится отсрочка…

– Мне нужно идти. – Генрих встал. – Уолси хочет видеть меня. – Он вернулся через четверть часа, красный от ярости, и швырнул на стол пергамент. – Можно ли верить хоть кому-то в этом мире? – крикнул он. – Иногда мне кажется, что я единственный монарх, у которого осталась хоть какая-то честь! Император, – кипятился король, сверкая глазами на Екатерину, как будто это она была виновата, – завил, что так как он не получил ни приданого, ни невесты, то считает свою помолвку недействительной!

– Нет!

Екатерина привстала, но тут же упала обратно в кресло. Нет, этого не может быть! Нельзя допускать, чтобы такой выгоднейший союз был расторгнут.

– Генрих, вы должны предпринять что-нибудь, это нужно исправить. Дружба Карла очень важна для нас и для Англии. Подумайте, что станет с Марией из-за его отказа! Она выросла в сознании, что будет императрицей. Она любит его, по-своему, по-детски. Вы должны найти какой-то способ. Или Уолси – он ведь так сведущ в вопросах дипломатии.

– Кейт, если бы вы дали мне закончить, то знали бы, что ничего сделать уже нельзя! Карл нашел себе невесту побогаче – вашу племянницу Изабеллу Португальскую. У нее приданое в миллион крон, гораздо больше, чем я могу дать за Марией. Но что еще важнее, она уже в детородном возрасте и очень красива.

Генрих расхаживал взад-вперед, в ярости от собственного бессилия.

– Я всегда мечтала, – отрывисто произнесла Екатерина, – чтобы Англия и Испания объединились. Моим самым заветным желанием был брак Марии с испанцем. Это ужасно. Я не могу в это поверить!

– И я не могу поверить, что Карл оказался таким вероломным! – прорычал Генрих. – Уолси предупреждал меня, но я к нему не прислушался, потому что знаю: в душе он француз. Но, ей-богу, я почти жалею Франциска, который томится в мадридской тюрьме. – Генрих сел, кипя от гнева, потом с вызовом посмотрел на Екатерину. – Уолси хочет, чтобы я заключил новый договор с Францией, и, говорю вам, я намерен сделать это!

Екатерина встревожилась:

– Генрих, прошу вас, не принимайте поспешных решений. Уолси хочет, чтобы вы покинули императора. Он не простил и не забыл о том, как его лишили места папы.

– Мадам, а что может теперь предложить мне император? – спросил Генрих, снова распаляясь. – Уолси тут ни при чем. Речь идет о поддержании равновесия в Европе. Если Карлу нужна свобода, он ее получит, но ценой моего примирения с Францией, и тогда пусть он поостережется!

– Пожалуйста, Генрих, выслушайте меня!

– Помолчите, Кейт! Не в вашем положении выставлять требования.

Более жестокой отповеди он ей дать не мог, и Екатерина мигом осеклась. К ней тут же вернулось горькое сознание того факта, что из-за предательства племянника и собственного бесплодия ее голос теперь ничего не значит. И ответственность за это она по большей части возлагала на Уолси. Легко было представить себе кардинала по капле вливающим яд в ухо Генриху. Это он изо всех сил старался подорвать доверие к ней, настраивал мужа против нее.

Но без борьбы она не сдастся.

– Ваши интересы – это мои интересы, Генрих. – Екатерина встала, чтобы оказаться лицом к лицу с ним. – Я никогда не предлагала и не делала ничего такого, что могло бы нанести вам урон. Мне искренне жаль, что Карл поступил так ужасно. Но я в этом не виновата и молю вас не осуждать меня за это, хотя он и мой племянник. Если бы мне удалось сейчас увидеться с ним, я бы высказала ему все, что думаю.

– А уж если бы я его увидел! – прорычал Генрих.

На этом он ее оставил. Вскоре стало ясно, что Уолси снова взял короля в оборот. Через два дня Генрих вернулся, вел себя суетливо, а это было верным признаком того, что он принес неприятные новости.

– Теперь, раз Мария не едет в Испанию, ее нужно готовить к тому, что она станет королевой. Вы, Кейт, всегда этого хотели. Вы говорите, что она обладает нужными качествами, что она вылитая королева Изабелла. Что ж, я надеюсь, это окажется правдой.

Екатерина изумилась. После всего сказанного раньше казалось невероятным, чтобы Генрих вдруг согласился с мыслью о возможности женского правления. В душе Екатерина возрадовалась за дочь.

– Мария станет великой королевой! – заверила она супруга. – У меня в этом нет сомнений.

– Посмотрим. – Большей уступки от него ждать не приходилось. – Я не собираюсь делать ее принцессой Уэльской, но пусть она себя попробует в этой роли. Вы ведь помните, прежде моим отцом и дедом был заведен такой порядок: они посылали своих наследников жить в Ладлоу…

– Нет, Генрих! – перебила его Екатерина, мигом догадавшись, к чему он клонит.

Только она начала верить, что король нашел самый лучший, счастливейший выход из сложившейся ситуации, но ошиблась!

– Прошу вас, нет!

– Но, Кейт, лучшей науки для принцев не придумаешь. Я сам хотел бы иметь такую возможность, но был младшим сыном, поэтому туда отправили Артура. Там Мария лучше всего научится управлять. Ей девять, подходящий возраст, чтобы начать, и я намерен оставить ее там до замужества.

– Генрих, вы же знаете, что это означает для меня! – в панике воскликнула Екатерина. – Я рассчитывала держать Марию, единственного своего ребенка, при себе, пока ей не исполнится двенадцать. Она еще так мала, чтобы разлучаться с нами. Ей нужна я, ее мать.

– Кейт, это для ее же блага. Я ее отец. Вы не считаете, что я искренне забочусь об интересах дочери?

– Я знаю, это так, конечно, вы о ней заботитесь, но как же я? У меня нет другого ребенка, который стал бы мне утешением. Я не вынесу разлуки с нею. Посылайте ее в Ладлоу, если это так необходимо, но позвольте и мне поехать с ней! Я знаю Ладлоу, я жила там с Артуром, и я буду помогать ей.

Генрих остался непреклонен:

– Кейт, ваше место со мной, вы моя королева. У вас есть особая роль при дворе. Моя мать не ездила с Артуром, она знала, в чем ее долг.

Это было обидно. Но Екатерина не унималась.

– Генрих, я вас умоляю! – Она упала на колени и схватила его за руки. – Позвольте ей остаться со мной до двенадцати лет.

– Нет, Кейт, – ответил он, выдергивая из рук жены свои пальцы и не глядя ей в глаза. – В качестве воспитательницы с Марией поедет леди Солсбери. Пусть это вас успокоит.

«Слабое утешение, хотя я люблю Маргарет и доверяю ей, – подумала Екатерина, с трудом поднимаясь на ноги. – Я лишусь не только дочери, но и лучшей подруги, которая появилась у меня в Англии». И опять у Екатерины возникло отчетливое ощущение, что Генрих ее наказывает.

Дав волю чувствам, после ухода Генриха она рыдала так, что могла надорвать себе сердце. В таком положении ее застала Маргарет Поул.