На краю одиночества - Екатерина Лесина
Шрифт:
Интервал:
Не чересчур ли?
– Ты прекрасна, как ни посмотри, – Глеб просто обнял ее и поцеловал в щеку. Он принес с собой запах вьюги и немного снега, который стремительно растаял.
Холод. И тепло.
– Как Земляной?
– В очередной раз глубоко раскаивается. А еще уверен, что если он ничего не сделает, то Ольга сбежит… я с трудом отговорил его от кражи.
– Чего?
– Кого. Ольги. Мне почему-то идея украсть и запереть ее в доме не показалась удачной. Тем более в том доме не слишком-то чисто. Да и поварихи нет. А голодная женщина, как показывает опыт, не слишком склонна к прощению.
– Пусть он на ней женится.
– Он боится.
– Тогда пускай не женится. – Анна оперлась на мужа, мучаясь желанием сказать и одновременно страхом.
– Он тоже боится. Ей надоест, и Ольга уедет.
– Уедет. На каникулах. И выйдет замуж. Так и передай.
– Хорошо. – Он коснулся губами ее шеи. – Передам… и напомню, что убивать чужих мужей незаконно, хотя у Земляных привилегии. А давай ты ему просто прикажешь?
Анна улыбнулась. Себе и своему отражению. Она скажет. Позже. Когда заглянет в светлые глаза кахри и убедится, что ошибки нет.
* * *
Метель играла.
Новорожденная, сплетенная из колючего снега и колючего же ветра, она только-только входила в полную силу. Метель трогала ветви елей, пробуя их на прочность, когтистой лапой касалась сосен, и обындевевшая кора их звенела.
Ма-атаги-ал-лоси присел на поляне.
Он с немалым наслаждением избавился от одежды, которую люди находили отчего-то обязательной, и метель поспешила к новой игрушке. Тонкие иглы льда рисовали на посиневшей коже один узор за другим, рассказывая о том, что было. И будет.
Некоторое время он слушал, а после, когда устал – не от метели, она, как многие дети, была игрива, но от уравновешенности здешнего мира, нарушать которую Ма-атаги-ал-лоси не имел права, – он достал ледяную флейту.
Приложил к губам. Дунул.
И метель поспешила, она собралась вокруг, бросив и ели, и сосны, и крохотный экипаж, с которым метель заигралась на тракте. Говорящий-со-снегами при желании мог бы уловить и удивление людей, которые мысленно готовились уже ко встрече со своим Богом, и робкую их радость.
Пускай.
Сегодня он играл песню зимы, которая вот-вот нагрянет. И музыка эта была такова, что по кольчужным стволам ближайших сосен поползли седоватые нити льда.
Выше. И еще выше… становилось холоднее. И оборвалась где-то рядом крохотная жизнь, то ли птичья, то ли беличья. Острое сожаление заставило играть быстрее. И еще быстрее.
Время холода. Время тепла.
Солнца, что запуталось в ледяных тенетах, но вырвется всенепременно. Время иных и время людей, которых становится раз от раза больше, в то время как дети мира уходят.
Почему?
Те, кто стар, кто видел рождение многих бурь, уставали жить. Но ведь были и другие… как тот, в ком текла собственная кровь Ма-атаги-ал-лоси.
Как?
Метель не знала. Она загрустила, захныкала на многие голоса, в которых чудилось знакомое: «Красавицы по-прежнему прекрасны. А юные дети метели сильны».
Но отчего тогда пусто становится в Ледяных чертогах? Почему так редко загорается огонь новой жизни? И отчего старейшая из рода отправила свою дочь и надежду сюда, заплатив за это частью сути своей?
Ма-атаги-ал-лоси не знал.
Он думал. Много думал.
И даже испытывал почти непреодолимое желание взять эту странную человеческую женщину, которая не понимает сама, что получила, за шею и шею эту сдавить. Она хрустнет так же легко, как обледеневшая ветвь под ступней. Но… тогда остальные обидятся.
А они нужны. Зачем?
Та, которая слышит сердце мира, не пожелала объяснять. Она лишь сказала, что равновесие восстанавливается, и если так, то у детей Зимы и Ветра есть еще шанс. А раз уж Ма-атаги-ал-лоси сумел прижиться среди тех, чей век столь короток, что не успевает он увидеть и сотню ликов снега, то ему и приглядывать.
Тем более…
– А меня научишь? – мальчишка ступал по снегу и крутил головой. Острые уши его подрагивали, а пальцы посинели. Все же горячей крови в нем было слишком много, чтобы вовсе не чувствовать холода. – Или опять сбежишь?
– Не сбегать.
– Ага. – Он, одновременно похожий на потерянное дитя Ма-атаги-ал-лоси и непохожий, плюхнулся на снег, поджал ноги и поежился. – Холодина собачья. Тебе и вправду так надо?
– Надо.
Живой. Любопытный. Чересчур уж любопытный. До этой ночи он предпочитал держаться в стороне, свое любопытство скрывая за показным равнодушием.
– Возьми, – Ма-атаги-ал-лоси протянул инструмент.
Сын по возвращении редко играл, а если и случалось, то мелодия выходила какой-то рваною, больной. Тогда бы насторожиться. Понять. Удержать.
Маанчели оказалась слишком тяжелой, и мальчишка едва не выпустил ее, но все же удержал. Покрутил. Постучал ногтем по полупрозрачному боку и поднес к губам.
Первый звук потревожил ночь. Второй и третий.
Эта мелодия, неровная, какая-то чересчур уж беспокойная, вспугнула метель, и белые крылья ее взметнулись над лесом. Загудел ветер. Застонали деревья, спеша склонить головы. Сыпануло сверху жестким снегом.
А музыка кружила.
И мир отзывался на нее… и Ма-атаги-ал-лоси вдруг с удивлением подумал, что, возможно, этого им и не хватало. Что, отрешившись как от собратьев, так и от людей, запершись в совершенной красоты чертогах, они сами обрекли себя.
Лед покоен.
И безразличен. Он, имеющий двести сорок семь имен, не считая их сочетаний, самой сутью своей противится движению.
Или огню.
Тому огню, который порождал боль. И Ма-атаги-ал-лоси, не способный выдержать ее – а ведь прежде казалось, что уход своей крови вызвал в нем лишь печаль, – вскочил.
Он хотел одновременно кинуться на мальчишку, который…
Играл. Просто играл.
Убить. Остановить.
И умолять не останавливаться. Молчать, принимая удары ветра, слушая многие голоса бури, которая разыгралась не на шутку. Думая о том, что женщины и вправду мудрее мужчин.
Старейшая была права.
Но весьма многие с нею не согласятся.
В какой-то момент показалось, что где-то далеко на голос маанчели отзывается другой, тонкий и звенящий, который Ма-атаги-ал-лоси уже слышал однажды там, где мир истончился.
Показалось. Наверное.
* * *
Олег отложил скрипку и подул на пальцы. Опять перестарался, опять едва не до крови, а не почувствовал даже.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!