Силы и престолы. Новая история Средних веков - Дэн Джонс

склонность к техническим изобретениям. Хубилай перенес столицу из Каракорума в новый город, отстроенный рядом с руинами старой цзиньской крепости Чжунду. Новый мегаполис назывался Ханбалык, или Даду, и именно отсюда Хубилай и его потомки из династии Юань стремились распространить свою власть на Тибет, Корею, восточную часть России и Юго-Восточную Азию. Этот город до сих пор существует, и, хотя его внешний вид радикально изменился, в политике он играет такую же роль, как раньше. Мы называем его Пекином.

К западу от Великой Юань лежали еще три государства-преемника Монгольской империи. Чагатайское ханство (или Чагатайский улус), получившее такое название, потому что его правители были потомками второго сына Чингисхана, Чагатая, занимало большую часть Центральной Азии, от Алтайских гор на востоке до реки Окс (Амударья) на западе. Это ханство сохранило кочевой племенной уклад и отличалось крайней нестабильностью, а его правители нередко ссорились и враждовали между собой. В XIV в. оно раскололось, сократилось в размерах и превратилось в государственное образование под названием Моголистан. Кроме того, оно десятилетиями конфликтовало с монгольским Ильханатом (в русской историографии – государство Хулагуидов), основанным Хулагу и его потомками на территории, некогда принадлежавшей Персидской империи хорезмшахов.

Уничтожив халифат Аббасидов, обратив в руины Багдад и утвердив свое господство в Персии, Ираке, Сирии, Армении и западной половине Малой Азии, ильханы на некоторое время стали доминирующей силой на Ближнем Востоке. Из-за этого ими заинтересовались жители Запада – монголы естественным образом попали в политическую орбиту государств крестоносцев, и многие на Западе снова вспомнили старые фантазии о царе Давиде и принялись тешить себя самообманом, полагая, что монголов можно превратить в слуг Христовых. В 1262 г. Людовик IX Французский, прочитав рассказ Гильома Рубрука о его путешествии в Каракорум, предложил ильхану Хулагу полуфантастический проект христианско-монгольского союза против новых исламских правителей Египта, мамлюков. Хулагу немного подыграл этой фантазии и попутно похвастался Людовику, что недавно избавил Сирию от ассасинов – затворнической шиитской секты, члены которой скрывались в горах и прославились внезапными террористическими нападениями на политических лидеров региона, независимо от их конфессии. В письме он называл себя «ревностный гонитель вероломных сарацинских народов, друг и защитник христианской веры, неутомимый враг врагов и верный друг друзей» и поклялся Людовику, что уничтожит мамлюков, которых презрительно назвал «трусливыми псами вавилонскими»[641].

Но, как выяснилось, в борьбе с мамлюками Хулагу и его преемники смогли добиться лишь ограниченных успехов. Мамлюки, сами потомки степных кочевников, крайне дисциплинированные и искусные воины, оказались тем заслоном, который остановил монгольскую экспансию в Леванте. Они захватили Египет, Палестину и позднее большую часть Сирии, а в конце XIII в. пресекли последние поползновения монголов в Северную Африку и Аравию. Таким образом, ильханы, по сути, стали последними правителями старой Персидской империи и, осваиваясь с этой ролью, постепенно начали выглядеть и разговаривать точно так же, как их предшественники, правившие этой частью мира ранее. В 1295 г. ильхан Газан перешел из буддизма в ислам суннитского толка – весьма неожиданное решение для правнука Хулагу, в 1258 г. казнившего последнего аббасидского халифа. Но если отставить иронию, то Газан был просвещенным и дальновидным правителем. Однако после его смерти в первой половине XIV в. власть ильханов начала слабеть, а мелкие региональные эмиры постепенно приобретали все больше самостоятельности. К середине века в Ильханате уже едва угадывались черты монгольского государства.

Наконец, оставалось еще одно ханство – так называемая Золотая Орда[642]. Как мы видели, Джованни Плано Карпини и Гильом Рубрук, путешествуя по Монгольской империи, выяснили, что ее западной частью, лежащей в русских степях, правил полководец Батый (Бату). В XIII в. в этом регионе возникло независимое ханство во главе с собственным ханом, потомком Чингисхана по линии его старшего сына Джучи. Здесь, как и в Чагатайском улусе, монгольская правящая каста долгое время продолжала вести сезонно-кочевой образ жизни. Впрочем, они не пренебрегали и городской жизнью[643]. Некоторые крупные русские города, разграбленные в годы завоеваний, были восстановлены, другие отстроены заново. Подобно советским диктаторам, которые господствовали в этой части мира в ХХ в., монгольские правители Золотой Орды предпочитали заново построенные города, самыми известными из которых были Старый Сарай и Новый Сарай.

Новый Сарай, расположенный на реке Ахтубе, был процветающей и элегантной столицей. В конце XIV в. ее посетил мусульманский путешественник ибн Баттута, довольно подробно описавший ее в своих записках: «Один из прекраснейших городов, большой и просторный, с множеством жителей, с прекрасными базарами и широкими улицами», – писал он. По его подсчетам, на то, чтобы обойти весь город, требовалось полдня. Он заметил в городе «тринадцать соборов и множество других мечетей», что, очевидно, отвечало потребностям многонационального населения. «Жители города из разных народов; среди них монголы, которые есть жители и правители этой страны, и часть из них мусульмане; народ ас [т. е. осетины], и они также мусульмане; и кипчаки, черкесы, русские и греки, которые все христиане. Все они живут по отдельности в своих кварталах со своими базарами. Купцы и путешественники из Ирака, Египта, Сирии и других мест живут в квартале, обнесенном стеной, чтобы уберечь свое имущество»[644].

Эта космополитическая картина вполне отвечала духу города, через который проходила одна из главных магистралей Великого шелкового пути. Как мы увидим в следующей главе, монголы сыграли очень важную роль в расцвете мировой торговли на этих путях в XIII в. и позднее, а Золотая Орда представляла собой обширный промежуточный рынок всевозможных товаров: шелка, специй, драгоценных камней и металлов, мехов, соли, шкур и рабов. Кроме того, это был плавильный котел разных религий и культур. Как отмечал ибн Баттута, монгольские ханы приняли ислам. Однако при этом они весьма снисходительно относились к христианству и освободили православную церковь на своих землях от налогов, а православных священников от обязанности служить в монгольской армии. Более того, ханы просили русских священников молиться об их душах. Точно так же ханы Золотой Орды были готовы мирно вести дела с русскими князьями, если те признавали их господство и платили дань.

Одним из таких князей был русский герой Александр Невский, великий князь Киевский и Владимирский (ум. 1263), в середине XVI в. канонизированный Русской православной церковью. Невский поддерживал прекрасные отношения с ханом Золотой Орды Сартаком, старшим сыном Батыя, видя в нем важного союзника в борьбе с христианскими армиями из Швеции и Германии, которые вторгались на его территории и стремились втянуть его в орбиту влияния римской церкви. Эта дружба ставила политический прагматизм выше религиозной солидарности в эпоху Крестовых походов, когда христианам и мусульманам далеко не всегда удавалось найти общий язык. И в этом не было ничего необычного. Ужас монгольского нашествия постепенно изгладился, и с середины XIII в. между Золотой Ордой и русскими князьями установились сравнительно спокойные взаимоотношения: монголы брали дань и забирали