Человек-звезда. Жизненный путь Гая Юлия Цезаря - Вольфганг Викторович Акунов

к сенату, относился пожизненный диктатор и к другой важнейшей (если верить Цицерону), опоре Римского государства — ауспициям. «Он (Цезарь — В. А.) дошел до такой заносчивости, что когда гадатель однажды возвестил о несчастном будущем — зарезанное животное оказалось без сердца, — то он заявил: „Все будет хорошо, коли я того пожелаю; а в том, что у скотины нету сердца, ничего удивительного нет“» (Светоний).

Коль скоро Цезарь тактично не дал увенчать царской диадемой свою собственную голову, «римский народ» (?), не растерявшись, возложил венки на головы многочисленных статуй «потомка Венеры». А Цезарь выразил свое недовольство действиями народных трибунов, попытавшихся возбудить расследование этого «преступления», и сместил их с должности. Со все большей подозрительностью консервативная сенаторская партия следила за тем, что Цезарь понимал под «rеs publica constituta», сиречь «обустроенной республикой» — настоящей лавиной отдельных, «косметических» мер, отнюдь не стабилизирующих государственный порядок в целом. На поверку выходило, что предложенная Цезарем концепция «обустройства» Римской державы имела чисто прагматический характер.

14. Провинции и провинциалы

Столетняя гражданская смута наглядно продемонстрировала полное и жалкое фиаско гордых римских нобилей и столь лелеемой и прославляемой ими олигархической республики в деле превращения города-государства в мировую державу не на словах, а на деле.

Своекорыстная и узколобая, эгоистичная и косная политика, проводимая олигархическим Римом, ни в коей мере более не отвечала изменившимся реалиям. Было просто больше невозможно управлять огромной мировой державой средствами и методами, пригодными для городской администрации небольшого полиса, каким был «вечный» Рим когда-то, на заре своей истории. Привыкшие рассматривать завоеванные территории лишь как военную добычу, римские олигархи беспощадно, по старинке, эксплуатировали, через своих чиновников, тех, с кем им, по-хорошему, уже давным-давно следовало бы наладить взаимовыгодное и плодотворное сотрудничество. Бесконечные судебные процессы и разбирательства злоупотреблений чиновников в провинциях в период Римской республики были наглядными свидетельствами этой плачевной ситуации, а не искреннего стремления «центра» на деле исправить положение «на местах» — ведь эти процессы чаще всего были лишь средством и поводом во внутриполитической борьбе между теми же столичными олигархами и их группировками, сцепившимися в жестокой борьбе за наиболее жирные куски доставшегося им «на кормление» (как говорили у нас на Святой Руси) жирного провинциального «пирога» и буквально выхватывавшими, словно прожорливые гиены или акулы, эти куски друг у друга из пасти.

Следствием столь неразумного и жестокого, скажем прямо — разбойничьего «управления», в котором римские чиновники-«управленцы» были повинны везде и всюду, были бесконечные восстания гнетенных провинциалов. Из-за необходимости бесконечно подавлять эти бесконечные восстания со временем почти совершенно обезлюдели италийские селения и хутора, лишавшиеся своих хозяев, вынужденных постоянно, отрываясь от плуга, прививочного ножа, мотыги, масличного жома, вил, грабель и иных сельскохозяйственных орудий, уходить на очередное «усмирение», и все чаще не возвращавшихся с этого очередного «усмирения» живыми к родным ларам и пенатам. Но столичных власть имущих это, откровенно говоря, не волновало. Главным для них было иметь побольше воинов. А римских свободных земледельцев можно было заменить рабами из числа (захваченных этими самыми римскими свободными земледельцами в солдатских шлемах и панцирях) военнопленных. Ненасытные крупные латифундисты, специализировавшиеся на производстве не зерновых, а вина, оливкового масла и животноводстве, с завидным аппетитом поглощали мелкие хозяйства римских свободных земледельцев, зерно же этим «живоглотам» казалось дешевле ввозить из провинций…вот именно, из провинций, постоянно восстававших и т. д. (смотри изложенное несколькими строками выше). Это, уважаемый читатель, был воистину порочный круг, или, по-латыни — «circulus vitiosus»…

По мере разорения сословия свободных сельских земледельцев таяла и основа действенной, реальной, эффективной римской республиканской демократии. Последними остатками «народа» (если о таковом вообще можно говорить в нашем, современном, смысле этого слова) были римское войско — еxеrcitus romanus — и плебс. Крайне пестрое и смешанное население Италии давно уже состояло в основном из рабов и вольноотпущенников, привезенных римлянами в качестве военнопленных из завоеванных «копьем римского мужа» провинций. Однако никто из них не имел «права голоса за домашним столом», не пользовался никаким общественным влиянием, не говоря уже о политическом влиянии.

Наиболее дальновидные (но не допускаемые ревниво оберегающими свои привилегии столичными олигархами к самым вершинам власти) представители правящего слоя — люди вроде Помпея Магна — со временем пришли к мысли о возможности обеспечить себе власть, влияние и укрепить позиции своей «династии» при помощи провинции, рассматриваемой ими в качестве сферы своего личного господства, своей клиентелы (которой для Помпея стал покоренный им — вроде бы — для Римской республики, в реальности же — для «себя любимого» Восток эллино-римской Экумены). Аналогично поначалу поступал и Цезарь. Сделавший «свою» Галлию, покоренную им «ферро игникве», «железом и огнем», а по-нашему — «огнем и мечом», но также — коварством и хитростью, и ставшую мощной опорой и основой его личной власти к моменту перехода «потомком Венеры» реки Рубикон. Однако, став пожизненным диктатором, Цезарь пошел другим, новым путем, которым следовал, с неизменной, завидной последовательностью, всю свою оставшуюся жизнь.

Проводимая Цезарем политика в отношении провинций была его главным и самым благотворным достижением на посту диктатора. Благие плоды этой политики Римская держава пожинала еще несколько столетий.

Корни политики Цезаря по отношению к провинциям и провинциалам уходили далеко в его прошлое. Еще в свою бытность консулом 59 года, Гай Юлий провел в жизнь закон, строго каравший за злоупотребления присланных из Рима чиновников в провинциях. Закон, главным положениям которого было суждено оставаться в силе на протяжении всего императорского (в смысле — монархического) периода римской истории. Затем Цезарь упорядочил систему налогообложения зависимых от Рима территорий. Деятельность откупщиков-публиканов была взята под строгий государственный контроль. По образцу не объявленной провинцией «косматой» Галлии, и на других территориях сбор и сдача собираемых в пользу римского государства налогов также были переданы из рук римских «баскаков» и «бесерменов» (как таких чужеземных сборщиков податей именовали у нас на Руси в начальный период ордынского ига) в руки местных доверенных лиц, — «мирных» туземцев, делом доказавших свою лояльность римской власти. Теперь туземные общины или племенные вожди стали напрямую ответственными за сбор налогов со своих соплеменников перед римским государством (что, одновременно, означало и укрепление позиций местного правящего слоя на зависимых от Рима территориях).

Еще в 49 году галлам-транспаданцам было даровано римское гражданство. Гай Юлий и в дальнейшем весьма великодушно раздавал туземцам эту хранимую до сих пор «староримлянами», как зеницу ока, святыню юридического у равнения в правах с «коренными» гражданами «Вечного Рима», «вскормленными сабинской оливкой», как высокопарно выражались римские поэты. Дарованием римского гражданства были осчастливлены Гаем Юлием целые