Человек-звезда. Жизненный путь Гая Юлия Цезаря - Вольфганг Викторович Акунов

Катона, превратившемся со временем в целую, причем весьма плодотворную, литературную традицию. В своей эпической поэме о гражданской войне Цезаря с Помпеем «Фарсалия» Лукан первым из стихотворцев воспел Катона как образец стойкого и безупречного защитника свободы и республиканских добродетелей. Образец, не утративший своего обаяния и в глазах последующих поколений явных и тайных воздыхателей об утраченной свободе. С тех пор память о покончившем с собой в жаркой Утике герое не угасала. Даже великий флорентиец Данте Алигьери — последний поэт Средневековья и первый поэт Возрождения — ввел Катона, в роли привратника Чистилища — Пургатория — во вторую часть своей «Божественной комедии», как символ духовной независимости и моральной безупречности (ввести Катона в Рай Данте не посмел, так сказать, «по чисто техническим причинам» — во-первых, Катон умер до прихода в этот мир Иисуса Христа и потому не мог принять Святого Крещения;

во-вторых, Марк Порций все-таки кончил жизнь самоубийством, осуждаемым христианством, как нежелание нести до конца свой Крест, предназначенный всякому смертному Богом). Бесчисленные композиторы, художники, поэты, драматурги и прозаики обессмертили Марка Порция в своих произведениях. Не зря Катон, «последний республиканец», был возведен в ранг, или, точнее, вознесен до уровня «идеологической модели поведения всякого добродетельного гражданина» и образца для подражания в глазах и умах деятелей и современников Французской революции и многих других революций и заговоров, включая наш, российский, заговор декабристов.

12. Пять триумфов Гая Юлия

Очистив от республиканцев Африку, обратив Нумидию в римскую провинцию, взяв с древних карфагенских городов огромную контрибуцию (в наказание за поддержку ими «помпеянцев»), победоносный Цезарь возвратился в Рим. Расправу с убежавшими из Африки в Испанию сыновьями Помпея Магна и Титом Лабиеном (сумевшим, несмотря на тяжелое ранение, спастись бегством с африканского театра военных действий) Гай Юлий оставил на потом. «Карманный» сенат подобострастно удостоил победителя невиданных дотоле почестей, а именно — четырех триумфов подряд: первого — за победу над Галлией, второго — за победу над Египтом, третьего — за победу над Понтом (то есть — над Фарнаком Боспорским, претендентом на наследство своего великого отца Митридата VI Понтийского; празднуя победу над Фарнаком как «победу над Понтом», Цезарь как бы затмевал своим «Понтийским» триумфом более ранний, также посвященный победе над Понтом, триумф Гнея Помпея «Великого»), и, наконец, четвертого — за победу над Африкой. Поскольку за победы римских полководцев над своими же римскими согражданами триумфов по обычаям республики не полагалось, победа под Фарсалом над Помпеем не упоминалась. Победа Цезаря над Африкой была отпразднована, как победа над царем Юбой Нумидийским. Поскольку Юба своим самоубийством спасся от позора, в триумфальной процессии был проведен по рукоплещущему Риму юный сын венценосного самоубийцы — Юба Младший. По утверждению Плутарха, это было для мальчугана величайшим счастьем: «Он попал в счастливейший плен, так как из варвара и нумидийца превратился в одного из самых ученых греческих писателей». Это означает, что Цезарь, по крайней мере, оставил Юбу Младшего в живых. «А ведь мог бы и ножичком…».

Судьба других военнопленных «варваров», проведенных в триумфальном шествии по торжествующему Риму, оказалась куда более печальной. Отважный галльский вождь Верцингеториг, проведенный, после шестилетнего заключения в сыром, зловонном, темном карцере, по улицам «Вечного Города» под свист, насмешки, поношения и ругань улюлюкающей «великоримской» черни, был затем удавлен. Тот же жребий был уготован и египетской царевне Арсиное. Ее сестрица Клеопатра, наблюдавшая за Египетским триумфом Цезаря с трибуны для почетных гостей, с живым, неподдельным, интересом и с чувством глубокого удовлетворения провожала взором свою проведенную мимо нее в цепях неудачливую соперницу в борьбе за престол «страны пирамид»…

Изображение триумфального шествия на римской серебряной чаше

За триумфальными шествиями последовала целая оргия празднеств. Хлебосольный триумфатор за свой счет накрыл роскошную «поляну» — двадцать две тысячи пиршественных столов для столичного плебса, заслужившего щедрое даровое угощение своей поддержкой Гая Юлия на протяжении столь долгих лет. Пирующих квиритов потчевали вином четырех сортов — разумеется, тоже бесплатно. Кроме того, каждый свободный римский гражданин был щедро одарен деньгами, зерновым хлебом, мясом и оливковым маслом. В довершение ко всему Цезарь устроил для столь любимых им дорогих, возлюбленных сограждан — populus romanus quiritium — даровые театральные представления, гладиаторские бои, травлю зверей и даже «навмахии» — «потешные» (по названию, в действительности же — не менее кровопролитные, чем «всамделишные») морские сражения (с участием многоярусных военных кораблей) на залитой водой арене (посвященные диктатором памяти своей давно умершей дочери Юлии). Так что римский народ сполна получил в эти радостные дни все, что ему требовалось и полагалось, по мнению властей предержащих — «хлеба и зрелищ», «панем эт цирценсес».

В торжественной речи, обращенной к своим согражданам, жадно ловившим каждое слово триумфатора, Цезарь сообщил ликующим квиритам еще одну приятную новость: он, «потомок Венеры», захватил так много земли, что отныне будет ежегодно доставлять в государственное хранилище двести тысяч аттических медимнов[89] зерна и три миллиона фунтов оливкового масла.

Затем Цезарь щедро заплатил своим легионерам за пролитые ими за его восхождение к вершинам власти кровь, пот и слезы. Каждый рядовой воин получил пятьсот, каждый центурион — десять тысяч, каждый военный трибун — двадцать тысяч авреев, или ауреев. Как, надеюсь, еще помнит уважаемый читатель, аурей был новой, стабильной римской золотой валютой, введенной в оборот Гаем Юлием.

Реверс отчеканенного Цезарем аурея

Кроме денег, «контрактники» Цезаря получили боевые награды, подарки золотом и другими ценностями, не говоря уже о давным-давно обещанных им Цезарем земельных участках в Италии и в Нарбонской Галлии. Эти участки были выделены из государственного земельного фонда «агер публикус» или целинных земель, так что ради награждения «контрактников» за верную службу Цезарю не пришлось экспроприировать чужую собственность (в отличие, скажем, от Суллы, в аналогичной ситуации). После выплаты жалованья, раздачи наград и земли воинов распустили по домам. Однако радость «дембеля» длилась недолго. В 45 году «контрактников» снова призвали к оружию. Ибо пришла пора добить бежавших в Испанию последних сторонников Помпея — двух его сыновей, Аттия Вара и Тита Лабиена.

В ходе Испанской кампании 45 года Гай Юлий стремился избегать больших потерь в живой силе, беспрерывно маневрируя перед носом у «помпеянцев», чтобы вынудить тех занять невыгодную для них и выгодную для «цезарианцев» позицию. Пока не сумел, наконец, со свойственной ему настойчивостью и целеустремленностью, добиться своего.

Последняя битва гражданской войны (ставшая одновременно и последней битвой в жизни Цезаря) произошла при Мунде.

Легионы