Сказание о Доме Вольфингов - Уильям Моррис

В этот момент отовсюду послышались вопли и завывания. Казалось, дворнягу ошпарили кипятком. Враги, заполонившие поляну, кинулись на нас. Похоже, тот, кого я убил, был их вожаком. Мы решили так по его дорогой одежде.

Я подумал, что пришёл наш смертный час. Всё, что мы могли сделать, – это, выстрелив наудачу, броситься на врага, чтобы защитить свои жизни мечом и копьём. Несколько смуглолицых упали после наших выстрелов, но немногие, ведь они бежали очень быстро.

Они набросились на нас, но, несмотря на их ярость и превосходство, не смогли разбить наш строй. Мы же убили четверых и многих ранили мечами, копьями и стрелами. У нас было пятеро раненых и один убитый (в него попали дротиком). Тогда враги немного отступили, чтобы рассредоточиться и вновь начать обстрел. Но мы не дали им этого сделать. Мы начали преследование, стараясь держаться как можно ближе к ним, настолько близко, насколько позволяли деревья. Мы готовы были умереть, если потребуется. Стычка и в самом деле была суровой.

И тут, представь себе, неподалёку раздался необычный крик: «Ха! Ха! Ха! Ха! А-а-у-у-у!» Заканчивался он так, словно это завывал волк. Крик повторился, потом ещё раз и ещё, и вот уже весь лес звенел от этого крика.

Сначала мы решили было, что это подошли свежие отряды нашего противника, и теперь-то мы точно погибнем. Но услышав этот крик, наши враги дрогнули, отступили, а потом, развернувшись, бросились прочь. Мы преследовали их, стараясь держаться вместе, поэтому большая часть убежала. Мы видели, как они разбегаются от наших нежданных союзников, поняли, что нашу работу сделают за нас и остановились. Мы наблюдали за тем, как высокие воины в одеждах из чёрной овечьей шерсти преследуют по поляне наших врагов, поражая их. Но вот и смуглолицые, и их преследователи скрылись, будто всё, что произошло, было сном, будто кто-то свернул вышитую ткань, чтобы убрать в сундук.

Камнеликий решил, что воины в бурых одеждах – это лесные духи, произошедшие от наших прародителей, а потому наши друзья, и когда кто-то из наших вышел вперёд, собираясь присоединиться к ним в погоне за общим врагом, Камнеликий запретил ему, сказав, что не стоит бросаться в объятия смерти, только что их избежав. Кроме того, у нас было несколько раненых, и им требовалась помощь.

Как бы то ни было, мы вернулись. Брат Боевого Утёса, высокий воин, повалил двух недругов молодым дубком, вырванным им в чаще, но не убил их, и теперь они, очнувшись, сидели, оглядываясь по сторонам и свирепо сверкая глазами. Они ожидали смерти, потому что Ворон с Длинной осыпи стоял рядом с ними с обнажённым мечом в руке. Но кровь наша уже остыла, и нам не хотелось убивать их, ведь они и так уже были в наших руках. Мы связали их и потащили с собой. Для погибших охотников мы сделали носилки, как и для тех, кто был серьёзно ранен и не мог идти. Раненые остались в Лесной деревне. Это были Неспешный, сын Дикого, Лебедь, сын Бычьего Луга, оба из Нижнего Дола и житель Леса по имени Бессмертный. В сражении были убиты Железнощит, о котором я уже говорил, Шерстяная Рубаха и Лесоруб из лесных жителей.

Вечером, грустные, мы пришли к городу с двумя убитыми горожанами, пленёнными врагами и теми ранеными, которые могли идти сами. Ты можешь себе представить, что решили жители города и наш отец. Новости, конечно, были важные, и никто не знал, чем всё закончится. Камнеликий призывал убить пленников на месте. Мы не могли добиться от них никаких сведений, да что там, даже единого слова. Но Старейшина не хотел лишать их жизни. Он полагал, что они могут пригодиться нам на тот случай, если враги возьмут в плен кого-то из наших. Мы все, как один, считали тогда, да и теперь считаем, что близится война с тем новым народом, который подошёл к нашим границам.

Пленников заперли в красной пристройке нашего дома. Отец думал, что ты сможешь рассказать нам что-нибудь о них, когда вернёшься. Но на рассвете мы узнали, что они сумели сбежать и, выкрав своё оружие, покинули Дол.

Завтра утром мы будем держать совет. От тебя ждут подробного рассказа о твоих приключениях. У нас считают, и я согласен с этим, что ты можешь рассказать нам о них больше, чем рассказал сейчас. Это так?

– Да, ты прав, – ответил Златогривый. – Я могу рассказывать о них сколько угодно, но суть от этого не изменится, и если вы соберётесь взять меч, чтобы защитить себя, я покажу, как его следует держать.

– Это хорошо, – кивнул Ликородный. – Меньшего я от тебя и не жду. Но смотри, мы достигли врат города, готового к обороне.

Городские ворота были закрыты, для прохода оставили только калитку, но и её охраняло с десяток крепких воинов в доспехах. Стражники пропустили Ликородного с его отрядом, и некоторые даже прошли следом в надежде услышать, чем закончилась погоня.

Город был полон народа. И мужчины, и женщины – все горячо обсуждали последние новости. Увидев вернувшихся, люди сразу же столпились вокруг них, и воины едва сумели протиснуться к дому Лика. Ликородный, будучи очень высокого роста, закричал:

– Добрый народ, все окончилось хорошо! Беглецы убиты, и Божественноликий вернулся! Потеснитесь немного, дайте пройти!

Толпа расступилась, образовав узкий проход, и Ликородный, Златогривый и другие добрались, наконец, до дверей. Когда вошли в дом, оказалось, что в нём уже собралось множество народа. Люди сидели за столами, так как ещё не окончился ужин. Увидев же вошедших, все поднялись из-за столов. До того зал гудел, обсуждая последние события, теперь же люди стояли тихо, боясь пропустить каждое слово.

Ликородный вновь закричал:

– Собравшиеся в этом зале! Мы принесли хорошие вести! Беглецы убиты, и убил их Божественноликий, когда возвращался домой. Радуйтесь – он вернулся целым и невредимым!

Все закричали от радости, а братья и Камнеликий, вошедший в дом вместе с отрядом, поднялись на возвышение. Остальные воины из отряда сели на свободные места за столами внизу.

Когда Божественноликий поднялся на возвышение, он увидел, что Железноликий сидит на своём месте с бодрым румяным лицом и оглядывает наполненный людьми зал. Возле него сидела Наречённая. Старейшина сам попросил её сесть рядом с ним, услышав о битве. На ней была изящная котта цвета пламени, расшитая золотом по подолу и рукавам. Её рыжие волосы были скреплены золотой диадемой в виде венка из роз. Глаза девушки сверкали, в них горело нетерпение, а ямочки на её щеках были розовее обычного. Златогривому пришлось сесть рядом с Наречённой, и он не находил себе места, а когда протягивал ей руку, заметно беспокоился. Он боялся увидеть на её прекрасном лице признаки печали. Девушка тоже сидела в нерешительности. Она не знала, могла ли теперь касаться его или нет, но видела, что все смотрели на них, а особенно пристально Железноликий, поэтому встала, взяла Златогривого за руку и поцеловала его в щёку как обычно, но побледнев при этом, словно полотно. Тоска сжала сердце юноши, и он даже почти застонал от жалости к своей подруге. Железноликий, глядя на Наречённую, нежно проговорил:

– Ты бледна, дочь моя. Ты боялась за своего товарища из-за всех этих вестей о предстоящей войне, и ты всё ещё боишься за него. Но пусть твоё сердце успокоится: несмотря на свою красоту, за которую ты любишь его, как должна любить женщина, он умелый ратник. Руки его ещё не раз спасут его голову. Если же он будет убит, в нашем роде есть и другие мужи, и земля не обернётся для тебя пустыней.