Катя & 2/3 - Наталия И. Новохатская

на Катю по приезде пали строгие профилактические меры в нашем лице и том же сопровождении – вдруг Феликс открылся ей?

Мы-то смеялись над подозрительностью бедняги старшего и строили ему гримасы. Надобно было благодарить и кланяться, что катались по городу живыми, а не потерпели автокатастрофу в целях профилактики. Чтобы дело с концами, свидетели в морг, а ожерелье пусть лежит и ничего не просит, пока братья не разберутся, как быть с привалившим наследством от почившего в Бозе папеньки и замечательным душеприказчиком, он же душегубец-профи.

Однако это будет следующий этап рассказа, предварительно стоит отметить, что никакому Виктору Юго и никому иному такого вовек не сочинить, подобные сюжеты случаются только в реальной жизни. Что называется: «судьба проказница-шалунья определила…»

Глава девятнадцатая

1. Что знает узкий круг, включая «Аргус» и «Катю с дробями»

(Чуточку чужой семейной истории вкупе с общей, без этого никак, концы не свяжутся, мотивировки не выявятся)

Начать следует с того, что непосредственный предок обоих упомянутых братьев, генерал Пётр Криворучко самый старший оказался подвержен предчувствиям, как обе ранее погибшие принцессы. Однако в отличие от Дианы Уэльской и Грейс Монакской, патриарху славной семейки грезились напасти иного масштаба. Обеих принцесс волновали личные судьбы в плане «мементо мори» (помни о смерти), а старому зубру от политики и шпионажа мерещилась кончина Союза и республик Советов.

Это когда он взобрался на вершину властной пирамиды и с надмирных высей обозрел имеющееся пространство. Снимем шляпы в честь заслуженного покойника, чем бы властный старик ни руководствовался, но предчувствия его посетили верные и очень вовремя. Конкретно такие.

В краткое правление третьего с конца генсека Андропова, коего наш старец был крепкой рукой в известной организации, много лет и успешно. Кстати сказать, патриарх пользовался успехом у всех, руководивших грозным учреждением, начиная с Лаврентия Берии и кончая будущим генсеком. Вырастая в должностях и ответственности, самый старший из Криворучек принял служебное имя, как водилось в недрах конторы, стал называться Пятигорским (интересно за какие заслуги?) и получил славу с авторитетом в качестве «генерала Пятигорского», его отчаянно боялись и слушались беспрекословно. Так вот, когда Андропов пошёл на внезапное повышение практически в процессе личной кончины, папе Пятигорскому стали мерещиться грозные знаки в стиле «мене текел фарес». (Теперь полагают, что слова известного предупреждения на пиру были другими, но смысл от того не поменялся.)

Рональд Рейган только начал бессвязно толковать об «империи зла», а генерал Пятигорский взял на себя непосильную задачу по защите и подстраховке упомянутой империи. Понятно, что в излюбленном стиле своей епархии, экономикой или внешними сношениями генерал от безопасности заняться не мог, даже если бы хотел, эту задачу успешно решил следующий и самый последний из генсеков.

Итак, пользуясь заоблачным служебным положением, старик Пятигорский учредил секретное учебное заведение, где усиленно готовили агентов особого профиля. По всем правилам шпионской и прочих опасных наук, но со специальным уклоном. В школу «Пети Горского» принимали по строгому конкурсу только уроженцев союзных республик, желательно смешанного национального происхождения. С тем, чтобы вернувшись по домам, бывшие кадеты, курсанты и выпускники блюли интересы империи всеми возможными способами вплоть до крайних и огнестрельных.

Особое место в программе школы занимала мотивировочная идеология. Кадетам внушали, что мировое добро воплощено в идее Советского Союза, они должны лечь костьми за святыню и вправе положить кого угодно в любом количестве душ. Иначе, мол, нарушится небесное равновесие, наступят Кали-Юга и Армагеддон, короче – мир рухнет и не останется ничего, достойного внимания.

Понятно, что кадетов не грубо зомбировали, но проводили с ними индивидуальные работы по принципам отцов-иезуитов. Последние имели отличные наработки по выращиванию ликвидаторов и мучеников веры. Отец-основатель, папа «Петя Горский» не гнушался личным участием в мотивировочных процедурах, выступал перед публикой с надлежащими текстами и проводил семинары в узком кругу, наподобие дружеских посиделок у полевых костров. Там он проникал в души и сеял, как оказалось, «неразумное, недоброе», а самое печальное – «не вечное!»

Комментарий, вернее, не совсем…

Вынужден признать, что автор данных записок «на случай» длительно боролся с соблазном, не удержался на скользкой тропе и пал жертвой. Вину он целиком выкладывает к стопам соавтора-конкурента, ранее неоднократно упомянутой императрицы с букетом разных неприятностей, включая тот самый соблазн.

(«Букет Императрицы» – это были модные духи в незапамятные времена, упоминаются в частности на «Селе Степанчикове с обитателями» рядом с воплями Видоплясова, он почти взял псевдоним в честь аромата – Эсс-букетов, но дал себя уговорить, что, мол, не лучшего вкуса имечко. Как раз для нашей самозванки с букетом.) Соблазн возник, понятное дело, что беллетристический, обуял и прельстил.

Как ни желал автор записок удержаться на высоте объективного стиля, но не смог, даже пошёл на грех литературной подтасовки. Последующий этап сложного повествования вылился в конкурирующее произведение, невнятного жанра и смешанного стиля, при отягощающих обстоятельствах. Каковые таковы. Вышло смещение временных пластов, многое из того, что автору далось в знания, далось много позже. В раннем варианте оно было отрывочно и бессвязно, надёргано с миру по ниткам.

Натурально последовал соблазн сделать из путаной пряжи условный гобелен, чем балуется милейшая одна ассистентка. Таким образом две крошки-малышки из составной Екатерины именно они несут дальнейшую ответственность за содеянное.

Встал и застрял в умах дурацкий вопрос – чем мы хуже Кати? Тотчас явился ответ – к сожалению, ничем. Итак, следующий этап случился в форме опуса с названием в честь старого кино на тему дня. Как в уважаемое семейство постучался блудный подкидыш. Он «в весеннем лесу пил берёзовый сок, с ненаглядной певуньей в стогу ночевал, что имел, потерял, что любил, не сберёг, был он смел и удачлив, но счастья не знал». Поэтому решил попытать его у братьев Криворучек.

2. Судьба Нерезидента

В списках одного из первых выпусков школы папы «Пети Горского», значился с отличием дипломник из союзной Латвии, образцовый представитель желаемого контингента. Отец его был местным уроженцем довоенного разлива, мать – из пришлого российского расселения, таким образом потомок разных народов носил смешанное имя – Вадим Эзринь.

Чем он занимался до школы агентов и как туда попал – науке неизвестно и неинтересно. Однако выучился на славу и был послан на место бывшего проживания с дальней перспективой (см. выше). Следует заметить, что ранними питомцами генерал Пятгорский занимался с душой, а с избранными – просто штучно. В их число к дальнейшему для всех неудобству попал Вадим Эзринь и имел со