Катя & 2/3 - Наталия И. Новохатская

Старый зубр, бывало, делился лично-семейными проблемами: мол, имеющиеся сыновья, в особенности, младший, не тянут в смысле преданности идеалам, выросли скорее карьеристами, чем идейными борцами, генерал вслух тосковал, что некому передать горящее сердце. Насчёт внуков – старик знал, что не дождётся, потому что в свое время надзирал за ядерным щитом в процессе отработки, проживал с семьёй на самом горячем месте, и все хватили лиха в виде избыточных продуктов распада. В особенности младший, тот родился среди продуктов и чуть было не отдал концы в начале жизненного пути.

Впоследствии доктора осведомили генерала-надзирателя о негативных последствиях – ему предписывалось воздержаться от расширения семьи и отметилось походя, что сыновьям заботиться о том не придётся, оба стерильны. Когда папаша осознал степень личной вины, то не стал придираться к странным замашкам младшего, позволял сыну развиваться, как Бог на душу положит, но внутренне тосковал.

Из подобных россказней курсант (боюсь, не один) сделал вывод, что «папа» Петя частично его усыновляет, даёт полномочия на идейное наследие и ждёт великих дел на ниве секретной защиты Союзного отечества. Подставной сын (думается, что под энным номером) к своей будущей печали отвечал взаимностью, смысла в жизни ему очень не хватало.

После окончания курса обучения Вадим Эзринь вернулся в столицу республики на службу в местный ОМОН с целью приобрести опыт и посильно возглавить силовые структуры. Но не успел, время вытекло и просыпалось, как предчувствовал генерал Пятигорский. Чем отличился в последующих событиях рижский ОМОН, все знают, если не забыли. Ребята в погонах открыли огонь на поражение, когда мирные демонстранты (в другом варианте – озверевшие толпы) штурмовали местное телевидение в процессе отделения от Союза Советских и почти уже не Социалистических Республик.

Вадим Эзринь отличился особо, поскольку был снайпером отличной выучки. Далее последовало много чего. Вместе и порознь герои сохранения Союза прибыли в Москву, где были задержаны по просьбе пока не отделившихся, однако поменявших ориентацию латвийских властей, отправлены на родину, там судимы и приговорены с тюремному заключению на разные сроки. Вадим Эзринь – на самый долгий. Долго ли коротко он пробыл в заключении – не важно, важны личные эмоции, там у него сформировавшиеся. А именно.

Вадим Эзринь люто возненавидел Латвию (отцовскую половину себя), а к России (другой половине несложившегося) испытывал горькие, но весомые чувства смешанные из любви, боли и обиды. Он служил верой и правдой – его предали, но отказаться от России он не мог. Иначе, что бы у него осталось? Жена в Риге забрала сына и отреклась от мужа-убийцы, родители жалели, но оказались бессильны помочь или понять, оставалась Россия. Вместе с названным папой Пятигорским. Надобно заметить, что в те моменты времён старейший из Криворучек оказался в довольно сложном положении. Последнему из генсеков старик предельно надоел, поскольку замучил советами известного профиля, и хитроумный властитель решил уступить матёрого эксперта бывшему противнику, пусть там оценят несравненный опыт по части безопасности. Короче, генералу Пятигорскому предложили почётную ссылку в городок Брюссель в качестве эксперта-наблюдателя при солидной организации в чине полновесного посла, но под оригинальным именем Криворучко. Генерала Пятигорского противная сторона не смогла бы переварить даже будучи всецело под обаянием последнего генсека.

Патриарх семейства Криворучек думал не очень долго, потому что понимал, что в случае отказа он будет консультировать дачных соседей по части помидорной рассады, как известный нам инспектор Тверской (надо же, и сюда влез, беспокойный дух!). Однако перед отъездом в дальние края бывший наставник «Петя Горский» отдал последний совет остающимся и пожелал, чтобы те позаботились о питомцах, угодивших в тяжёлое положение. Особо он упомянул Вадима Эзриня на отсидке, присоветовал вызволить бедолагу и задействовать его таланты на благо Родины. Однако, не впрямую, не от имени своей конторы, а, скажем, в рамках внутренних дел или ещё каких-нибудь.

Тем временем власть в отечестве вновь сменилась, произошло множество пертурбаций, но слово бывшего Пятигорского имело вес. Вскоре Вадим Эзринь покинул рижское узилище и оказался при новых руководителях жизни, но в неизвестном статусе, российского гражданства ему не дали, о латвийском никто не заикался. В таком промежуточном положении нерезидент Эзринь пробыл не столь долго, сколь неприятно, пока ему не предложили отслужить службу по профилю. Мол, вслед за тем подумают, чего он, собственно, гражданин и на что пригоден.

Теперь пойдёт рассказ истории, почти не удостоверенной, однако печально вероятной. Даже автору этих строк приходится напрягать все силы объективности и политкорректности, чтобы не перейти в описаниях на сугубо неформальную лексику. (Некая К., от которой пересказ получен, почти плакала и ругалась, как извозчик.)

Итак. Нераскаянному убийце Вадиму Эзриню предложили милую работёнку. Где-то в недрах конторы было задумано убрать двух бывших сотрудников, оказавшихся в лагерях по случаю коррупции или чего иного.

Для отвода глаз готовился фальшивый побег из мест заключения, вроде как при содействии администрации. В процессе клиентам предназначалась пуля с вышки, исполнителем предполагался снайпер Вадим Эзринь.

Долго или не слишком он раздумывал, никто не знает, однако деваться было мало куда. В последний момент, когда среди зимних холодов глубокой ночью он всходил на угловую вышку, исполнителю доложили добавку. Сказали, что кроме фигурантов побега, а они будут стремиться к проволоке, необходимо снять часового с соседней вышки. Какая была задумана операция, на кого хотели возложить вину за неудачную перестрелку с высотных точек, не очень ясно, и не надобно нам знать, очень уж гадостно. (Милль пардон за допущенную некорректность!)

Вадим Эзринь усвоил задание, поднялся на пустующую вышку и стал примериваться с оптическим прицелом и инфравизором (его хорошо оснастили) к фигуре на прилегающей высоте. В прицеле оказался молодой парень, охранник срочной службы, он катал во рту леденец и переминался с ноги на ногу по случаю холодов. Иной убийца-профи, кроме нашего, не принял бы близко к сердцу, но Вадим Эзринь не к месту подумал, что парнишку приготовили на убой, ухом не повели и снайпера не спросили, будет ли он стрелять в мальчишку, оно подразумевалось в общем пакете. Такого даже в школах «Пети Горского» не проходили, чтобы хладнокровно стрелять в своих.

Поэтому сердце с рукой у киллера дрогнули. Он положил обоих заказников без рассуждений, а часовому прицельно прострелил плечо, потом заявил о промашке, мол, бывает и среди лучших по профессии. Никто ему не поверил или сделали вид, во всяком случае было заявлено, что задание он провалил, награды не заслужил и может вернуться к себе на независимую родину, там ему очень обрадуются.