Вальс ведьмы - Белен Мартинес

что он заплатит за все, что сделал. Поэтому, когда я впервые увидел его, когда соединил его с собой, я обнаружил, что Философский камень – это не что иное, как душа Черной крови. Проклятая звезда.

Он улыбнулся, и, клянусь, мне никогда не доводилось видеть столь грустной улыбки.

– Если ты желаешь чьей-то смерти, значит, ты такой же, как эта Черная кровь, такой же, как мои родители, – яростно возразила я. – Твое убийство ничуть не лучше.

– Может быть, – согласился Алистер, и на мгновение его улыбка потеряла сарказм. – Мне никогда не хотелось быть хорошим человеком, просто кем-то отличным от Маркуса Кейтлера и Сибил Сен-Жермен.

Я стиснула зубы, не зная, что ему ответить. Я была слишком опустошенной, усталой и растерянной. Требовалось много времени, чтобы понять все произошедшее, принять то, что Кейт сделала и что собиралась сделать.

Внезапно Алистер Вейл одним плавным движением отстранился от стены и подошел ко мне. Тринадцатый, все еще в своей демонической форме, накрыл нас с Андреем одним из своих крыльев, и я подняла свою окровавленную руку, приготовившись, хотя я знала, что ничего не смогу сделать против такого, как он.

Он остановился, кончиком туфли коснувшись начала диаграммы призыва.

– Ковен приближается, а ты еще должна решить, что делать с Философским камнем.

– Что? – пробормотала я, переводя взгляд на красноватое сияние, пульсирующее в нескольких метрах от меня, затем на труп Кейт и останавливаясь на бледном лице Андрея. Нужно было спрятать его до того, как кто-нибудь придет. – Он мне не нужен, я видеть его не хочу. Я просто хочу забрать Андрея отсюда до того, как они придут.

Холодная хватка Тринадцатого легла мне на плечо.

– Не надо этого делать, – пробормотал он своим высоким голосом.

– Твой Страж прав, – добавил Алистер, в то время как я бросила недовольный взгляд на Тринадцатого. – Тебе нужен свидетель, и это он. Словам Стражей нельзя доверять в расследовании, потому что они никогда не смогут быть нейтральными. Если милый мальчик не заговорит, тебя могут обвинить в убийстве.

Я перевела взгляд на труп моей сестры, на останки ее Гомункула и ее проклятой марионетки. Все это было смесью костей из катакомб, крови и остатков органов четырех Изгнанников. Я открыла рот, чтобы возразить, но пристальный взгляд Алистера заставил меня замолчать.

– Ты уже знаешь, как легко Ковен принимает жертву за преступника.

Я подавила крик и ударила свободной рукой по полу катакомб. Затем остекленевшими глазами посмотрела на Андрея, который все еще лежал у меня на коленях, бледный, но с широко открытыми глазами.

– После допроса тебе сотрут память. И я ничего не смогу сделать, чтобы этому помешать, – прошептала я. – Что ты хочешь сделать? Если хочешь, чтобы я спрятала тебя, чтобы вытащила тебя отсюда до того, как они приедут, я…

– Szeretlek, – мягко ответил он.

Я никогда не слышала этого слова на венгерском, но какая-то часть меня знала, что оно означает. Мои глаза наполнились слезами, и я положила ладонь ему на щеку. Его пальцы сильнее прижались к моим.

– Я тоже тебя люблю, – прошептала я.

Я наклонилась, чтобы поцеловать его; Алистер Вейл отвернулся. Когда я повернулась, чтобы пронзить его взглядом, он стоял, закатив глаза.

– Я правда обожаю романтические сцены, но они уже здесь. – Он указал на потолок, и внезапно я тоже это услышала. Отдаленное бормотание, интенсивность которого быстро возрастала. Человеческие и нечеловеческие шаги приближающейся толпы. – И ты должна решить, что делать с Камнем.

– Я уже говорила тебе. Я его не хочу. – Я посмотрела на кровавое зарево через плечо. – Мне ненавистно все, что он собой представляет.

– И ты всерьез думаешь передать его им? – спросил Алистер с недоумением. – Как думаешь, это хорошая идея – передать столь могущественный предмет такой организации, как Ковен?

Я закрыла глаза, разочарованная, потому что его слова задели меня. Я всегда ненавидела Ковен. Неправильный способ, которым они проводили расследование по делу Коронера. Увековечивание древних, жестоких и абсурдных традиций. Их отношение к Изгнанникам. Власть и статус, которыми обладали только мужчины, скрытность от общества Красных кровей, препятствия и дурная репутация, которыми обзаводились женщины на протяжении сотен лет, преследуемые и сжигаемые людьми Красной крови. Презрение к таким воинственным людям, как Джейн Эванс, и обожание моих родителей, которые на самом деле были просто лгунами.

Нет, я не могла передать им ничего подобного. Душа Кейт была уже достаточно разрушена, чтобы Ковен мог использовать ее и сделать ее еще темнее.

– Как я могу его спрятать?

Алистер присел, чтобы быть на одном уровне со мной.

– Есть два варианта. Один из них – присоединиться к нему. – Он указал на свою грудь, и я решительно покачала головой. – Другой – спрятать его в таком месте, где его не сможет достать ни Красная, ни Черная кровь.

Было только одно такое место.

– Семь Адов, – пробормотала я. Он кивнул. Шум над нашими головами нарастал. – Но я не могу попасть в такое место.

– А я могу, – сказал Тринадцатый, повернув свою чудовищную голову в мою сторону. – Я могу найти место в каком-нибудь Аду, достаточно скрытое, вдали от всех и вся, и спрятать его там.

– А что потом? – прошептала я.

– Тебе придется нести эту ношу всю свою жизнь, – грубо сказал Алистер. – И как только ты умрешь, тебе нужно будет поручить это дело кому-то, кому ты доверяешь. Философский камень не может долго находиться в одном месте, даже если он спрятан в Семи Адах. Такая сила всегда будет привлекать людей Черных кровей. Всегда. Оставишь ее себе или решишь спрятать, это будет твоим вечным бременем. Твоим проклятием.

– Моей проклятой звездой, – шепотом заключила я.

Алистер кивнул, и в его улыбке я увидела проблеск утешения. Хотя это едва продлилось секунду. Внезапно он встал и огляделся, словно ожидая, что с минуты на минуту стены рухнут.

Голоса уже превратились в отголоски, которые я могла различать.

– Тогда, полагаю, это прощание. Пожалуйста, не вставай, необязательно прощаться со мной с поклоном. – В его голубых глазах появилась искорка веселья. – Не знаю, встретимся ли мы когда-нибудь снова, Элиза Кейтлер, но мне следует поблагодарить тебя за все то время, что мы провели вместе, как семья. Слава Семи Адам, ты совсем не похожа на своих родителей.

И, сказав это, он исчез. Ему не потребовались ни заклинания, ни заклятия, ни алхимического зелья, ничего. Его тело просто растворилось в воздухе.

Я смотрела на пространство, где он исчез, разинув рот, но у меня не было времени думать о том, как ему удалось нечто подобное. Я повернулась к Тринадцатому и кивнула, теперь мои глаза были прикованы к Философскому