Мой любимый Метаморф - Анна Кривенко

Значит, этот Макс точно не настоящий!

Однако на его лице сияло такое неприкрытое удивление, что я в очередной раз поразилась искусности древних Предтечей, способных создавать настолько поразительно живые иллюзии.

— Мара! Ты так прекрасна! — выдал мне этот субъект и полез… обниматься!

Я оттолкнула его, а потом для верности заехала ему в челюсть кулаком. А то ведь может и мечом своим пырнуть «в порыве страсти». Однако Макс со стоном повалился на землю, схватившись за свое лицо. Из уголка его рта потекла струйка крови.

Меня это охладило. Костяшки моих пальцев болели от удара, местами осталась его кровь… Слишком реалистично что-то…

— Мара! За что??? — воскликнула «иллюзия» обиженно, а я насупилась и произнесла:

— Быстро! Скажи мне: как звали твоего брата???

Дело в том, что я сама подзабыла это имя, но, если Макс сейчас назовет его правильно, я конечно же вспомню. И тогда это докажет, что он — настоящий. А если это иллюзия, то он не сможет ответить на этот вопрос, потому что вся информация для этой иллюзии выужена из моей памяти.

— Рон! — пробурчал Макс, вставая на ноги. — Его имя — Рон!

Я замерла. Точно! Рон!

Ой! Выходит, я врезала настоящему Максу!

— Извини, — смутилась я. — Просто… у тебя такой странный вид! Почему у тебя длинные волосы и меч???

Лицо Макса вытянулось.

— Что??? Да нет, я выгляжу обычным. А вот ты…

Я напряглась.

— А что я???

Он как-то странно ухмыльнулся, а потом даже смущенно опустил глаза.

— На тебе нет одежды. Вообще…

ЧТО??????

— Значит, именно такой ты видишь меня в своих… мечтах???

Он посмотрел на меня немного виновато, но с улыбкой.

— Прости, я же все-таки мужчина, а ты… а ты очень красивая женщина, которую я люблю…

Ох, снова это признание!

Хотя, хватит себя уже обманывать — приятное!

И хотя я по своему воспитанию к оголенности тела относилась спокойно, но сейчас меня отчего-то охватило такое же смущение.

— А ты можешь меня… «одеть»?

Он лукаво приподнял бровь.

— А зачем? Мне так нравится больше!

— Да, но мы вообще-то сейчас на четвертом уровне Пещер, и это грозит далеко не иллюзорной кончиной!

Макс глубоко вдохнул.

— Ты права, — побеждённо признал он, потом зачем-то зажмурился (наверное, представляя мне какой-нибудь наряд) и снова открыл глаза.

— И? — осведомилась я.

— Одета! — признал он.

— Во что?

— В белье!

Я возмутилась.

— А нельзя было какой-нибудь комбинезон представить???

Макс сложил руки на груди.

— А вот ты лучше сама ответь: почему я с мечом и с длинными патлами?

Я вдруг смутилась.

— Не знаю, — пробурчала я. — Я вроде бы ничего такого… не хочу…

Но Макс вдруг рассмеялся.

— Мара! Да я ради тебя хоть лошадиную гриву отращу!

И, подскочив, заключил меня в крепкие объятья.

— Ты уже не дуешься на меня? — прошептал он, опаляя мое ухо горячим, вполне настоящим дыханием.

Я молчала. Мне было стыдно.

— Что с тобой случилось? — не унимался он. — Я так переживал!

— Ничего…

— Неужели… ревность?

Я вздрогнула. Догадался.

На мою шею опустились горячие губы.

— Если ревнуешь, значит, любишь, — прошептал он и неожиданно повалил меня на траву.

— Что ты делаешь??? — возмутилась я.

— То, что так давно мечтал сделать! — прошептал он, улегшись на меня сверху и накрыл мои губы поцелуем…

Я хотела возмутиться снова, но набросившаяся на меня толпа мурашек и дикое томление тела напрочь выгнали всякое здравомыслие прочь…

Маруффа Эйгэ

Горячие прикосновения Макса все сильнее затягивали меня в омут бессознательного наслаждения. Его иллюзорные, но вполне приятные на ощупь длинные волосы скользили по моей шее и скулам и вызвали еще большую толпу мурашек.

— Макс, сейчас не время! Прекрати! — пыталась я достучаться до его благоразумия, но он смотрел на меня таким затуманенным взглядом, что я поняла: он уже слишком далеко зашел.

Его руки всё требовательнее сжимали мою грудь, потом опустились к бедрам, поглаживая их, а я застонала от предвкушения.

Нет, ну это просто безумие! Кто-то из нас должен быть умнее!!!

Четвёртый уровень Пещер со смертельными ловушками, а мы устроили здесь эти брачные игры…

Всплывшее в голове слово «брачные» заставило меня взволноваться наряду с безумными ощущениями тела. Неужели у нас с ним действительно серьезно и по-настоящему? Неужели я должна поверить ему раз и навсегда???

Я поймала его лицо ладонями и заставила посмотреть мне в глаза. Взгляд Макса казался ошалевшим, но, увидев мою трепетную серьезность, он сразу же поостыл.

— Скажи мне, — прошептала я с легкой дрожью в голосе, — скажи мне сейчас прямо и искренне — только, прошу, правду! Я… я готова принять любой ответ. Мне нужна голая ИСТИНА! Ты… действительно так сильно любил Исиду, что буквально сходил по ней с ума?

Макс слегка напрягся и осторожно присел рядом на траву, перестав нависать надо мной. Но потом он вмиг успокоился и посмотрел на меня взглядом, исполненным решимости, искренности и тепла. Я затрепетала. Я чувствовала, что он серьезен и открыт, как никогда.

— Да, мои чувства к Исиде были безумными и даже мучительными, но… — он запнулся, глядя на меня, и попытался подобрать последующие правильные слова. — Только с тобой я по-настоящему понял, что такое любовь… — он сделал паузу, отчего-то смутился, а потом добавил:

— Возможно, я скажу сейчас банальные вещи, Мара, но… я называл свою чувства к Исиде любовью только до встречи с тобой. А когда узнал тебя, то понял, что любовью это не было вовсе. Влечение, восхищение, уважение — да, но не любовь… Знаешь, ведь с ума меня свела не она, а ты…

Макс улыбнулся, видимо, что-то вспоминая, а я едва смогла сглотнуть ставший в горле ком.

— Я расскажу тебе немного о себе прошлом: я люто ненавидел мужчин, которые вступали в отношения с существами своего пола. Моя ненависть была такой глубокой, что я и Исиду со свету сживал, пока учился с ней в одной группе. А все потому, что из-за подобных отношений серьезно пострадал мой горячо любимый старший брат. Почувствовав влечение к Исиде, которую считал парнем, я возненавидел самого себя. Моя жизнь превратилась в настоящий ад, но я все-таки капитулировал и признал себя извращенцем, — Макс вдруг горько вздохнул. Наверное, те времена действительно были для него очень тяжелыми. — Когда же она оказалась девушкой, я выдохнул с облегчением. Потому что однополые отношения я по-прежнему НЕ ОДОБРЯЛ. Я был принципиален в этом, Мара! Пока не встретил тебя…