Петр Великий как законодатель. Исследование законодательного процесса в России в эпоху реформ первой четверти XVIII века - Николай Воскресенский

В отличие от многих актов Петра предисловие к Уставу морскому имело одну редакцию: дальнейшей обработке самим Петром этот черновой набросок подвергнут не был. Он содержит изложение пришедших на память Петру событий, поэтому факты могут показаться приведенными без связи, а все повествование – мало обработанным литературно. Тем большую цену приведенные в нем известия имеют для историка. Изложение их подкупает правдивостью, непосредственностью; оно отражает в безыскусственной форме воспоминания, относившиеся к своеобразным переживаниям юности царя. И тем не менее это предисловие Петра, как и все его собственноручные писания, всегда озаренные какой-либо идеей, также содержит основные две идеи: первая – независимое положение «народа российского» среди других народов, свободное национальное его развитие возможно [лишь] при наличии единой сильной власти, «единодержавия», и вторая – «монархия российская» может осуществить эту свою роль защиты и обеспечения развития нации лишь укреплением собственной военной мощи, созданием воинской силы, «не точию на земле, но и на море». Изложим основной ход мыслей Петра.

Набросок Петра начинается с части исторической, с князя Владимира. Относительно времен более отдаленных Петр констатирует факт, что о них «правдивой истории не имеем». При этом в искании подходящего термина для обозначения объекта истории он со свойственным ему чутьем указывает два возможных [варианта], относительно которых ровно через сто лет в русской историографии возникнут споры в связи с появлением «Истории государства Российского» [Н. М.] Карамзина и «Истории русского народа» [Н. А.] Полевого. Петр пишет: «Хотя всем есть известно о народе российском, – и исправляет – “о монархии Российской”, а затем продолжает: – и ее початии и что далее деда кн[язя] Владимира правдивой истории не имеем…» Указав этот вопрос в качестве задания для историков, он переходит к некоторым фактам истории последующей, которые нужны ему для освещения его основных положений: «…но оставя сие историкам, возвратимся к состоянию оной» (монархии). Слово «оной» мы относим не к последующим словам – «Вышереченный Владимир…», а к предыдущим – «…возвратимся к состоянию», в соответствии с этим и знак препинания ставим иначе, чем это сделано у Устрялова[1036].

Признавая за князем Владимиром и личную доблесть, и силу власти, и славу правителя, которую он стяжал «приведением своего отечества от тьмы идолопоклонства к свету Христовой веры», Петр вменил ему в вину, что он, «основав оную» (монархию), не укрепил ее, а, наоборот, ослабил, был причиной многовековой ее слабости: «Но, основав оную, вместо назидания и укрепления (далее “врага” – потом зачеркнуто. – Н. В.) яму к падению учинил, егда сынам своим на двенадцать частей сию монархию разделил». Следствия такого пагубного государственного акта не замедлили сказаться: «Потом варвары, видя сию махину рассыпанную, тако начали обеспокоивать, что едва не всю под свою область привели». Русская национальность и православная вера погибли бы, «паки б в идолатство пришли, или басурманство ‹…› ежели б го[сподь] (“не допустил” – зачеркнуто; “вразумил” – также зачеркнуто. – Н. В.) не воздвиг великого князя Ивана Васильевича». Этот князь «Владимирово толь (у Устрялова “толь” опущено. – Н. В.[1037]) вредное дело исправил». Эту великую историческую миссию он выполнил только благодаря «военной силе», для создания которой сам Петр отдавал большую часть своих сил и народных средств. Военной силе Петр придавал такое же значение в возрождении нации, как крещению в смысле моральном. Со свойственной ему силой и образностью речи Петр эту свою мысль выразил так: Иван III «расточенную махину паки в гору собрал и, яко новым крещением, силою воинскою христианство от вышереченных варваров свободил и утвердил и оных от ближнего соседства отогнал».

После краткого обзора последующих событий Петр переходит к изложению дел времени его ближайших предшественников. Роль Ивана Грозного определена Петром следующим образом: «…которого сын (описка Петра, – внук. – Н. В.) короною утвердил и, храбро владычествовав, от оных варваров весьма безопасна сочинил». После пресечения царствовавшей династии «злодейством Годунова», монархия Российская «чрез смятение едва паки к падению не пришла, которую дед наш подобными первых дел трудами очистил и успокоил».

Исторический обзор оканчивается определением значения и роли в укреплении государства его [Петра] отца, царя Алексея Михайловича. И в этом случае Петр обнаруживает свойственное ему историческое чутье, а также истинное благородство государственного деятеля, способного не преуменьшать заслуг своих предшественников и умеющего воздавать им должное. Основными задачами правления его отца, завещанными ему [Алексею Михайловичу] царем Михаилом Федоровичем, по определению Петра, являлись: «отмщение» за унижения и бедствия эпохи Смуты полякам, за их вторжение в Москву, за их стремление захватить верховную власть и подчинить себе Русское государство (употребляемый Петром термин «отмщение», нам кажется, следует понимать не как «месть» в точном значении слова, а как создание гарантий от повторения подобных явлений в будущем); вторая задача правления его отца состояла в дальнейшем «распространении» границ государства. И ту и другую [задачи] можно было осуществить лишь при условии укрепления военной мощи государства, что и было сделано отцом и ближайшим предшественником Петра, царем Алексеем Михайловичем, «который какое тщание к тому прилагал, а особенно в воинских делех, о том всем есть известно». Особенной заслугой своего отца Петр считал не только укрепление сухопутного войска, но также и первые попытки создания им военно-морского флота: «…и не точию на земле, но и на море покушался».

Петр как истинный историк, отмечая непонятную забывчивость и неосведомленность своих современников в отношении первых попыток его отца к устройству русского флота, восстанавливает факты, которые потом заняли в трудах историков соответствующее место. «… Которое дело так у нас странно было, что едва слыхали о нем», – пишет Петр и далее приводит события, чьим прямым продолжением он считал свои дела, – [упоминает] осаду Риги и постройку двух кораблей на Оке, в Дединове, для плавания в Каспийском море. В специально написанном собственноручном «Объявлении к Морскому уставу» Петр определяет значение морского военного флота для внешней и внутренней силы государства в таких выражениях и доказательствах, которые не потеряли своей убедительности и для нашего времени: «И понеже сие дело необходимо нужное есть государству (по той присловице, что всякой потентат[1038], которой едино войско сухопутное имеет, – одну руку имеет, а которой и флот имеет – обе руки имеет)»[1039], поэтому необходимо его создать, не останавливаясь перед великими жертвами и трудами народа, если он не склонен потерять право и возможность осуществлять свою независимую волю и сохранить суверенное положение своего государства[1040].