Герои забытых побед - Владимир Шигин

А спустя четыре дня произошла встреча, которая открыла счёт неприятельских транспортов, потопленных торпедами. После полудня 18 августа Грищенко обнаружил в перископ большой караван транспортов. Выбрав наиболее крупный из транспортов, он его незамедлительно атаковал. Две выпущенные торпеды буквально разорвали пятнадцатитысячный танкер в клочья. А затем было всё как всегда: неистовая бомбёжка сторожевых кораблей, часы томительного ожидания и отрыв от неприятеля.

Из воспоминаний П.Д. Грищенко:

«Я брился, когда вахтенный офицер Дубинский доложил:

— Обнаружен конвой. Курс сто восемьдесят градусов.

Я бросился в центральный пост к перископу. Обстановка для атаки нелёгкая: нужно прорывать две линии охранения конвоя и с близкой дистанции наверняка, в упор выпустить торпеды. Волнение моря не превышает двух-трёх баллов. Ветер — с берега.

Люди занимают свои места по тревоге… Внимательно наблюдаю в перископ за конвоем. В середине его выделяется размерами большое судно. Зову к перископу помощника штурмана Луганского. До войны он плавал помощником в торговом флоте и хорошо разбирался во всех типах и классах торговых судов…

Луганский только на миг прильнул к окуляру:

— Тут и гадать нечего. Танкер. Водоизмещение — тысяч пятнадцать.

Опускаю перископ в шахту… Акустик доложил, что миноносец быстро приближается к нам. По команде лодка уходит на глубину, нырнув под первую линию охранения. С большой скоростью, шумом и воем гребных винтов над нами проносится корабль, на нём и не подозревают, что разыскиваемый ими враг находится под килем эсминца всего в каких-нибудь 15 метрах. Не сбавляя хода, Л-3 снова всплывает под перископ.

Теперь мы между катерами и миноносцами. Прямо по курсу конвоя — самолёт. Он ищет подводные лодки.

Пасмурная погода нам благоприятствует, но перископом приходится пользоваться осторожно — поднимать его всего на несколько секунд. За это время нужно успеть осмотреться. Иногда это не удаётся. Слышны отдельные разрывы глубинных бомб. Но эта хитрость гитлеровцев — отпугивать возможного противника — нам уже давно знакома.

Не меняя глубины, мы проходим вторую линию охранения — линию катеров. Их осадка незначительна, и опасаться таранного удара не приходится… Л-3 успешно прорвалась через обе линии охранения и теперь находится между транспортами и катерами-охотниками. Голова колонны пересекает наш курс. Дистанция медленно сокращается.

— Аппараты, товсь!

Отчётливо слышен гул работающих винтов. Устанавливаю перископ на пеленг залпа и поднимаю его. Носовая часть огромного танкера чётко обрисовывается на фоне берега. Вот его нос „входит“ в линзу перископа, тёмная стена медленно ползёт в левую сторону, к перекрещённым нитям в центре линзы. Теперь, фашисты, держитесь!

— Аппараты, пли!

Лодка вздрагивает. Передо мной загорается зелёная лампочка — торпеда вышла. Второй толчок — снова зелёная вспышка.

На какую-то долю минуты я забыл об опасности. До боли прижав правый глаз к окуляру, смотрю, как точно идут к цели наши торпеды. В центральном посту Коновалов вместе с Зониным считают секунды: „Ноль пять, ноль шесть… десять, тринадцать…“ — взрыва нет.

— Неужели не попали? — кричит Коновалов мне в рубку.

— На таком расстоянии трудно не попасть, — машинально отвечаю ему, не отрываясь от перископа.

В эту секунду огромный столб огня и дыма взметнулся над танкером. В центральном посту слышу крики „ура“! Ещё взрыв! Снова „ура“! А море горит. На танкере более десяти тысяч тонн горючего — такой огонь не скоро погаснет!

…На лодку ринулись катера. Миноносцы открыли огонь, снаряды падают с недолётом…

— Полный вперёд! Срочное погружение!

…Всё же серия из восьми глубинных бомб, сброшенных катерами, чуть не накрыла Л-3 в момент её ухода на глубину. Нам казалось, что какой-то невероятной силы великан бил по корпусу корабля огромной кувалдой. Часть механизмов подводной лодки вышла из строя. Мы снова в самый ответственный момент остались без гирокомпаса.

Надо было отворачивать от горящего танкера. Нырнуть под него заманчиво: больше шансов оторваться от катеров, но в то же время и опасно — тонущее судно навсегда может похоронить под собой подводную лодку.

— Право на борт!

Взглянув на стеклянную крышку магнитного компаса, я увидел, что она вся запотела, картушки не было видно. Пришлось пустить секундомер и маневрировать „вслепую“ — перекладывать рули через определённое количество времени на определённое количество градусов.

А морские глубины вокруг нас громыхали и рвались… Л-3 стремительно уходила от преследования, и взрывы за кормой становились всё глуше и глуше. Я спустился вниз, в центральный пост. Настроение у всех было приподнятое. Первая победа!.. Иду к себе в каюту добриваться…»

Спустя несколько дней сигнальщики Л-3 обнаружили несколько рыболовных ботов, но от их уничтожения Грищенко отказался.

— Мы ещё не выполнили своей основной задачи, а потому не можем демаскировать район минной постановки! — объяснил он свои действия политруку и писателю.

25 августа подводная лодка прибыла на заданную позицию. С неё наблюдали интенсивное движение неприятельских транспортов, а лёжа на грунте, слышали отдалённые взрывы глубинных бомб и шум винтов миноносцев. Из вахтенного журнала Л-3: «…В 21.03, всплыв под перископ, обнаружил по пеленгу… в дистанции… 4 миноносца и 3 тральщика под шведским флагом, стоявшие на якорях. В 21.53 начали минную постановку. Первую банку из 6 мин в Ш… Д… 7-я мина вышла из трубы… но якорь остался в трубе. Освободились через 30 минут, и она затонула… 26 августа с 00.21 до 00.34 выставили ещё 2 банки: одну из 4 мин в Ш… Д… и вторую из 9 мин в Ш… Д…»

В тот же день Л-3 добилась и боевого успеха торпедным оружием. При этом был атакован конвой из трёх транспортов. Грищенко столь ювелирно рассчитал свой манёвр, что исхитрился 4-торпедным залпом поразить сразу два транспорта. Ещё несколько дней патрулирования — и на горизонте новый конвой. На этот раз это были восемь транспортов в сопровождении двух миноносцев. Естественно, что от такого подарка судьбы Грищенко отказаться не мог. «Фрунзенец» немедленно начал маневрирование под перископом для выхода в атаку. На корабельных часах стрелки показывали 17.12, когда Грищенко скомандовал:

— Носовые торпедные аппараты первый и второй! Товсь! Пли!

От толчка выброшенных смертоносных сигар подводную лодку едва не выбросило на поверхность. Боцману каким-то чудом удалось удержать её на пятиметровой глубине. Отчётливо был слышен взрыв. Когда Грищенко поднял перископ, эсминца на поверхности уже не было. Теперь наступила очередь крупнейшего из транспортов. 4-торпедный залп не оставил ему шансов. Торпеды буквально разнесли его вдребезги. На этот раз подводную лодку особенно никто не преследовал. К досаде командира, оставшиеся транспорты бросились от погибшего собрата врассыпную, и догнать их «Фрунзенцу» не было никакой возможности. Грищенко мог лишь наблюдать в поднятый перископ торчащий из воды нос затонувшего транспорта.