Герои забытых побед - Владимир Шигин

На наше счастье, конвой нас не обнаружил. В отсеке мне оказали медицинскую помощь. Отлежавшись на грунте, приступили к постановке мин. Последние мины мы поставили к северу от Либавы, на прибрежном фарватере врага…»

«…С 13.30 до 13.04 поставили минную банку из 3 мин. После всплытия в надводное положение было обнаружено: тумба ограждения перископа наклонена на правый борт на 30 градусов. Командирский перископ согнут вправо на 90 градусов и развёрнут в корму на 135 градусов. Зенитный перископ не работает. Антенны левого борта сорваны и держатся отвесом на рубке, правого борта — вынесены наружу. В 20.05 по пеленгу 156 градусов в дистанции 5 кабельтовых обнаружили подводную лодку типа „Щ“ в надводном положении. Обе подводные лодки погрузились.

14.11 в 18.57 — всплыли в надводное положение. Шторм. Ветер 10–11 баллов, море 9–10 баллов, пасмурно. Ввиду попадания воды через рубочный люк в центральный пост пришлось идти с задраенным люком….

15.11 в 02.25 — начали форсирование Финского залива, во время которого дважды задевали за минрепы.

18.11 в 12.20 в сопровождении катеров МО вошли в бухту Лавенсари, где ошвартовались к пирсу».

Как не вспомнить здесь стихотворение поэта-подводника Алексея Лебедева, погибшего в походе к полуострову Ханко на Л-2:

Когда мы подвели итог тоннажу

Потопленных за месяц кораблей,

Когда, пройдя три линии барражей

Гектары миннобоновых полей,

Мы всплыли вверх, — нам показалось странно

Так близко снова видеть светлый мир,

Костёр зари над берегом туманным,

Идущий в гавань портовой буксир.

Небритые, пропахшие соляром,

В тельняшках, что зараз не застирать,

Мы твёрдо знали, что врагам задаром

Не удалось в морях у нас гулять.

А лодка шла, последний створ минуя,

Поход окончен, и фарватер чист,

И в этот миг гармонику губную

Поднёс к сухим губам своим радист.

И пели звонко голоса металла.

О том, чем каждый счастлив был и горд:

Мелодию «Интернационала»

Играл радист. Так мы входили в порт.

Именно так возвращалась с моря израненная, но непобеждённая Л-3. Итак, позади у «Фрунзенца» остался ещё один тяжелейший поход. Пока подводники переводили дух и приходили в себя от пережитого, в штабах анализировали результаты их деятельности. Действия Грищенко были признаны грамотными и правильными, даже, казалось бы, его неудачная торпедная атака, закончившаяся сломанным перископом, была признана исключительно полезной, так как ею впервые в подводной войне на Балтике была доказана возможность бесперископной атаки по данным приборов гидроакустики. При этом отмечалось лишь то, что командиру для её успешного завершения следовало бы избрать несколько большую глубину погружения.

Из отчёта о боевой деятельности подводных лодок третьего эшелона: «…В 3-м эшелоне действовало 16 подводных лодок, потеряно 8. По данным разведотдела штаба КБФ и наблюдениям командира, на минах, выставленных Л-3 в районе Утэ, подорвался и затонул транспорт противника водоизмещением 4 тыс. т…»

Ну а как нашла отражение деятельность командира подводного минзага в официальных документах?

Из боевой характеристики капитана 2-го ранга Петра Грищенко за 1942 год: «…В 1942 г. товарищ Грищенко сделал два боевых похода в Балтийское море, длившихся в общей сложности 54 суток. Четыре раза с большой осторожностью и искусно, не обнаружив себя, форсировал Финский залив, преодолев все средства ПЛО противника. Пять раз подрывался на антенных минах, но повреждений не имел. В последнем походе после тарана без перископов привёл Л-3 в базу. Дисциплинирован, смел и решителен в бою, осторожен и расчётлив там, где необходимо. Занимаемой должности вполне соответствует. Достоин выдвижения на должность командира дивизиона подводных лодок среднего тоннажа…»

Казалось бы, что теперь-то у Грищенко всё будет хорошо. Командир дивизиона — это новая достойная ступень на служебной лестнице. Однако на эту должность Грищенко так и не назначили. Почему? Это одна из многих тайн, окружающих и по сей день судьбу выдающегося подводника. Зато состоялось другое назначение. Приказом наркома Кузнецова в феврале 1943 года Грищенко был назначен старшим офицером отдела подводного плавания Балтийского флота. Должность весьма почётная и важная, но, увы, самая что ни есть береговая. Почему надо было убирать опытнейшего командира корабля, остаётся неясным. Разумеется, что каким-то образом объяснить такое назначение вроде бы можно: кому как не ему, командиру с академическим образованием и огромным боевым опытом, заниматься планированием подводных операций? Всё это так, но ведь в то время не менее острым был и дефицит командиров такого уровня, как Пётр Грищенко, который к тому же и сам не хотел покидать подплав. И если командование флотом так дорожило им, как специалистом по организации и планированию подводной войны, то как объяснить тот факт, что буквально в сентябре того же года капитан 2-го ранга Грищенко был вообще переведён служить в разведотдел штаба флота, в котором и пробыл до самого конца войны. И это при том, что ни единого нарекания на него со стороны начальства не отмечают ни ветераны, служившие в то время бок о бок с командиром «Фрунзенца», ни скупые строки официальных документов, в том числе и личного дела Грищенко. Наоборот, все отзывы и все служебные характеристики самые прекрасные. Кому же и зачем надо было убрать в самый разгар боевых действий с действующего корабля самого талантливого из командиров-подводников, лишив тем самым наш флот не одной победы…

Командира убрали с подводной лодки перед самым присвоением ей звания гвардейской. Бескозырки с георгиевскими лентами матросы «Фрунзенца» оденут в марте 1943 года, буквально спустя пару недель после ухода своего командира. На мостике гвардейского минзага Грищенко сменил воспитанный им капитан-лейтенант В. Коновалов. В дальнейшем он трижды выведет «Фрунзенец» в боевые походы, потопит десять и повредит один транспорт. Вполне заслуженно получит золотую звезду Героя Советского Союза.

Спустя много лет станет известен окончательный итог уничтоженных неприятельских кораблей и судов в бытность командования Л-3 Грищенко. Он более чем впечатляет, даже сравнивая его с безумными тоннажами атлантических побед немецких подводников. Ведь условия, в которых сражался и побеждал Грищенко, не шли ни в какое сравнение с самым настоящим избиением беззащитных транспортов в первые годы войны командирами лодок Дёница. Итог Грищенко — это восемнадцать уничтоженных неприятельских вымпелов, более 65 тысяч тонн отправленных на морское дно — этого рекорда не удалось больше повторить ни одному из отечественных подводных асов Великой Отечественной… Но награждать Грищенко за этот подвиг почему-то не торопились. Более того, сразу же после войны его начали активно вытеснять с действующего флота. Кто? Да те, кто всю войну просидел на береговых должностях, а с наступлением мирных дней стал делать служебную карьеру, расталкивая локтями боевых, но не способных к интригам офицеров. Увы, наш флот здесь не исключение. Так было, к сожалению, везде и всегда.