Огненная принцесса - Эдмонд Мур Гамильтон

с орбиты, а при нынешнем ослабленном состоянии конструкции нельзя было использовать его маленькие маневровые двигатели для остановки дрейфа. Но Мелони, командующий капитан РК ООН, получил первые отчёты аварийной бригады, и они не выглядели чересчур плохо. Он незамедлительно отправил не допускающий возражений запрос на необходимые ремонтные материалы, и получил заверения от штаб-квартиры РК ООН в Мехико, что паромы будут загружены и отправлены как можно скорее.

Только Мелони начал слегка расслабляться, как молодой офицер поднял небольшую, но неприятную проблему. Лейтенант Винсон возглавлял маленькую группу, отправленную за телами четырёх погибших. В скафандрах они довольно долго разгребали перепутавшиеся обломки, и молодой Винсон чувствовал усталость, когда делал доклад.

— Мы собрали всех четверых у борта, сэр. Три человека с парома сильно искалечены в аварии. Киран физически не ранен, но скончался от космической асфиксии.

Капитан уставился на него.

— У борта? Почему вы их не занесли? На одном из паромов их вернут на Землю для захоронения.

— Но… — протестующе начал Винсон.

— Тебе нужно кое-что узнать о моральном духе, лейтенант, — резко оборвал Мелони. — Ты думаешь, моральному духу будет способствовать, если под бортом у всех на глазах будет плавать четыре трупа? Занесите их и складируйте в одном из трюмов.

Тут у потеющего и несчастного Винсона случилось видение чёрной метки в послужном списке, и он решил обосновать свою точку зрения.

— Но как быть с Кираном, сэр… он всего лишь заморожен. Предположим, появится возможность его вернуть?

— Вернуть его обратно? Какого чёрта ты несёшь?

— Я читал, ведутся попытки найти способ воскрешения человека, который замёрз в космосе, — пояснил Винсон. — Над этим работают ученые из Делийского университета. Если они преуспеют, и если мы оставим Кирана нетронутым в космосе…

— Чёрт, это просто голубая мечта учёных, они никогда не найдут способа это сделать, — вещал Мелони. — Это всего лишь теория.

— Да, сэр, — сказал Винсон, опуская голову.

— У нас здесь достаточно проблем без этих твоих идей, — сердито продолжал капитан. — Убирайся.

Винсон был полностью раздавлен.

— Да, сэр. Я занесу тела внутрь.

* * *

Он вышел. Мелони уставился на дверь и задумался. Командир должен быть осторожен, иначе с него могут спустить шкуру. Если по какой-то случайности эта делийская идея увенчается успехом, он, Мелони, может оказаться ответственным за то, что похоронил Кирана. Он размашисто шагнул к двери и распахнул её, мысленно проклиная молодого сопливца, который вздумал поднять этот вопрос.

— Винсон! — закричал он.

Лейтенант испуганно обернулся.

— Да, сэр?

— Оставь тело Кирана снаружи. Я запрошу указаний из Мехико Сити.

— Да, сэр.

Всё ещё злясь, Мелони послал сообщение в службу персонала Мехико Сити. Послал — и забыл о нём. Он сбагрил ответственность, пусть с этим разбираются парни, отсиживающие задницы на Земле.

Полковник Хаусман, второй командир кадрового подразделения РК ООН, оказался человеком, к которому пришло сообщение Мелони. Прочитав его, он громко фыркнул. А позже явился с докладом к бригадиру Гарсесу, командующему подразделением, прихватил послание с собой.

— Мелони, должно быть, изрядно перепугался, — сказал он. — Взгляните на это.

Гарсес прочитал сообщение и поднял глаза.

— Что там с этим? В смысле, с «экспериментами в Дели»?

Хаусман позаботился оказаться подкованным в этом вопросе и смог ответить решительно.

— Чертовски мало что. Эти парни в Дели забавляются с замораживанием насекомых и оттаиванием их, и они думают, что когда-нибудь может быть разработан процесс, чтобы оживлять замороженных астронавтов. Не самая лучшая идея. Я подпалю зад Мелони за то, что он в такое время поднял этот вопрос.

Спустя минуту Гарсес покачал головой.

— Нет, подождите. Дайте мне это обдумать.

Он несколько минут задумчиво созерцал окно. Потом сказал:

— Сообщите Мелони, что тело этого парня… как его зовут, Киран? — должно быть сохранено в космосе ввиду возможности будущего возрождения.

Хаусман, едва не забрызгав слюной тетрадь, воскликнул:

— Да ради Бога! — Он поспешно сглотнул и договорил: — Но могут пройти столетия, прежде чем процесс пробуждения дойдёт до совершенства, если это вообще когда-либо случится.

Гарсес кивнул.

— Я знаю. Но вы упускаете психологический момент, который может быть полезен для РК ООН. У этого Кирана есть родственники, не так ли?

Хаусман кивнул.

— Вдовая мать и сестра. Отец давно умер. Ни жены, ни детей.

— Если мы сообщим им, что он умер, — сказал Гарсес, — заморожен в космосе, а затем похоронен, всё будет закончено. Но разве эти люди не будут чувствовать себя намного лучше, если мы скажем им, что он, по-видимому, мёртв, но может быть возвращён к жизни в будущем, когда будет усовершенствована техника пробуждения?

— Я полагаю, они почувствовали бы себя лучше, — признал Хаусман. — Но я не вижу…

Гарсес пожал плечами.

— Элементарно. Как известно, мы только начинаем выходить в космос. Когда мы пойдём дальше, РК ООН потеряет какое-то количество людей, подобно Кирану поражённых космосом. Вокруг наших списков жертв поднимется вой, это всегда так. Но если мы сможем сказать, что они заморожены только до тех пор, пока не будет разработана техника возрождения, это будет восприниматься лучше.

— Я полагаю, важно публичное освещение этой проблемы, — начал Хаусман, и Гарсес быстро кивнул.

— Несомненно. Проследите, чтобы, когда вы отправитесь сообщать о случившемся Мелони, присутствовала пресса. Убедитесь, что сюжет попадает в видеосети, я хочу, чтобы все это видели.

Впоследствии под наблюдением многих камер и миллионов людей тело Кирана в скафандре торжественно доставили на выбранную орбиту, где оно должно было вращаться вокруг Луны. Любых погребальных речей тщательно избегали. Поражённый космосом человек — никто вообще не называл его «мёртвым» — должен был оставаться на этой орбите до тех пор, пока не будет совершён процесс пробуждения.

«До бесконечности, — подумал кисло наблюдавший за всем этим Хаусман. — Полагаю, Гарсес прав. Но со временем у них здесь будет целое кладбище».

Со временем так и вышло.

Глава 2

В его снах шептал мягкий голос.

Он не понимал, что тот говорил ему, кроме того, что это было важным. Он едва ли знал о его пришествии, о временах его пришествия. Появлялся словно тихий шёпот, и что-то в нём, казалось, слышало и понимало, а затем шёпот исчезал, и снова не было ничего, кроме снов.

Но были ли они снами? Ничто не имело формы или смысла. Свет, тьма, звук, боль и не-боль захлёстывали его. Захлёстывали… Кого? Кем он был? Он даже не знал об этом. Ему было всё равно.

Но он беспокоился. Вопросы смутно раздражали его. Он должен попытаться вспомнить. Там было большее, чем сны и шепчущий голос. Там было… что? Если