Начало эры разума - Уильям Джеймс Дюрант

которой Вероника вытерла пот с чела Христа. «В канун Пасхи я видел в церкви Святого Иоанна Латеранского головы Святого Павла и Святого Петра, которые выставлены там на всеобщее обозрение, и которые до сих пор сохранили свою плоть, цвет лица и бороду, как живые».55 Экзорцизм проводился с впечатляющим ритуалом, возможно, как массовая психотерапия. Католицизм в Италии сознательно игнорировал умы элиты и предлагал народным массам благотворный, но нежелательный моральный кодекс, завернутый в поэзию, драму, символизм, катарсис и надежду.

Монтень свидетельствовал об общем улучшении нравов, но в отношениях между полами оставалось много прежней распущенности. Итальянский театр был настолько распущен в действиях и диалогах, что венецианский сенат, не замечавший проституции, изгнал всех актеров со своей территории (1577).56 Непристойную литературу можно было купить в любом крупном городе, как сейчас почти везде в христианстве. Пий V объявил гомосексуальные действия смертным преступлением, к ужасу знатных римских юношей. Восемь португальских извращенцев заключили официальный брак; их арестовали и сожгли на костре.57 Пий также издал указ об изгнании проституток из папских земель (1566). Бизнесмены жаловались, что эдикт приведет к обезлюдению города; Папа позволил нескольким куртизанкам остаться в изолированном квартале и оказал существенную помощь женщинам, которые пытались перейти к более молодой профессии. Сикст V, победивший разбойников, одержал лишь пиррову победу над куртизанками, о чем свидетельствуют его повторные эдикты 1586, 1588 и 1589 годов.

Поскольку романтическая любовь все еще оставалась внебрачным капризом, а брак — спариванием дивидендов, а развод был запрещен церковью, мнительные супруги предавались прелюбодеянию. Пий V подумывал о том, чтобы сделать его смертным преступлением; в донесении от 25 августа 1568 года говорилось: «Ожидается угроза смертной казни за прелюбодеяние, так что все должны будут стать нравственными или покинуть город». Смирившись, Пий довольствовался более мягкими наказаниями: знатная римская дама была приговорена к пожизненному заключению; видный банкир был публично выпорот; многие другие преступники были изгнаны.

К концу XVI века cicisbeatura пришла из Испании через Неаполь и Милан: муж из высшего сословия мог позволить другу быть cicisbeo, или cavaliere servente (кавалером-слугой), своей жены; очевидно, этот обычай возник в Испании во времена частых войн и длительных отлучек мужа из дома. Рыцарский слуга ожидал даму от ее подъема до укладывания в постель, но конвенция еще не потворствовала прелюбодеяниям, которые часто сопровождали этот обычай в Италии XVIII века.

Несмотря на теологические сдерживающие факторы, преступность процветала. Брави в знатных домах, разбойники на дорогах, пираты в Средиземном море, политические и любовные убийства — все это было в изобилии. Паоло Джордано Орсини, как другой Отелло, задушил Изабеллу Медичи в ее постели; Пьеро Медичи убил свою жену по подозрению в прелюбодеянии; мы видели, как Джон Уэбстер превратил кровавую историю Виттории Аккорамбони в «Белого дьявола»; Шелли должен был сделать то же самое с Беатриче Ченчи. Ее отец, Франческо Ченчи, был образцом порока и жестокости. В 1594 году его судили по обвинению в содомии, но он избежал наказания в виде штрафа в 100 000 скуди. Его первая жена умерла, подарив ему двенадцать детей. Поссорившись с сыновьями, он покинул Рим вместе с Беатриче и второй женой, Лукрецией Петрони, и удалился в одинокий замок на дороге в Неаполь. Там он заточил их в верхних покоях и обращался с ними с особой жестокостью — хотя нет никаких доказательств кровосмесительных отношений с его дочерью. Беатриче нашла способ вступить в связь с Олимпио Кальветти, хранителем замка. По наущению или за деньги Беатриче, ее мачехи, а также братьев Джакомо и Бернардо, смотритель с помощью профессионального убийцы убил отца в его постели (1598). Заговорщики были арестованы и преданы суду; они ссылались на невыносимую провокацию, и многие граждане умоляли Климента VIII о помиловании; он отказался. Беатриче и Лукреция были обезглавлены, а Джакомо замучили до смерти.58

Тем не менее нравы улучшались, манеры смягчались, а итальянское общество обладало очарованием и грацией, с которыми могли соперничать только французы. Платье высших сословий представляло собой пеструю фантазию из бархата, атласа и шелка. Примерно в это время аристократки стали обрамлять лицо, венчать голову и драпировать плечи черной шелковой мантильей, уже популярной в Испании. Мужчины с претензией на светское положение по-прежнему ходили в высоких рукавах, но простолюдины и купцы, знакомые с турецкой одеждой, переходили на шаровары. Итальянская комедия сатирически изобразила этот обычай в образе комического персонажа Панталеоне, который стал панталонами и штанами.

Как и в большинстве латинских стран, развлечений было предостаточно. В Риме перед Великим постом ежегодно проводился карнавал; улицы, как увидел их Ивлин в 1645 году, «кишели проститутками, буффонами и всяким сбродом»;59 На Корсо устраивались скачки на барбарийских конях, без седоков, но со шпорами на боку, скачки ослов, буйволов, стариков, голых мужчин и мальчиков; на передвижных сценах под открытым небом разыгрывались спектакли. Искусство танца, беседы и флирта украшало дома, сады и улицы. А был ли итальянец, который не умел бы петь?

V. РОЖДЕНИЕ ОПЕРЫ

Религия, любовь, танцы, суд, даже работа — все это порождало музыку. Эвелин обнаружила, что сельские итальянцы «настолько веселы и пристрастны к музыке, что самые мужья почти повсеместно играют на гитаре… и часто выходят в поле со своей скрипкой».60 При каждом герцогском дворе был свой хор и маэстро ди капелла; в Ферраре женский квартет, прославившийся как «Концерт дам», довел Тассо до слез и рифм. Любовные мадригалы плетут свои полифонические паремии, делая поклонение женщине, пока она не замужем, почти таким же благоговейным, как литании Богоматери. Мессы, вечерни, мотеты и гимны звучали из тысячи органов; хоры кастрированных мальчиков (эвирати, кастраты) около 1600 года начали будоражить нефы; один протестантский посетитель описывал музыку католической церкви, «исполняемую евнухами и другими редкими голосами, в сопровождении теорб, клавесинов и скрипок, так что мы даже были восхищены».61 Монахи и монахини были обучены пению хоров, которые могли даже дикарей склонить к ортодоксии. Андреа Габриэли, Клаудио Меруло и племянник Андреа Джованни Габриэли поочередно собирали тысячи людей в соборе Святого Марка в Венеции, чтобы послушать их игру на органе, их оркестры и их хоры. Когда Джироламо Фрескобальди играл на большом органе в соборе Святого Петра, тридцать тысяч человек толпились в церкви или вокруг нее, чтобы