Начало эры разума - Уильям Джеймс Дюрант

своей волей и делами может определить свою вечную судьбу, и что свободный выбор человека может сотрудничать с божественной благодатью или преодолевать ее. Доминиканские богословы потребовали осудить Молину как еретика, иезуиты выступили в его защиту, и спор разгорелся до такой степени, что Климент VIII приказал обеим сторонам соблюдать мир (1596).

Сравнительно гуманная этика иезуитов в сочетании с их радикальными идеями, консервативными ассоциациями и распространяющейся властью сделала их непопулярными среди светского католического духовенства и особенно горячо ненавидимыми протестантами. Святой Карл Борромео обвинял их в скандальной снисходительности к влиятельным грешникам.42 Если бы, говорит Сарпи, святого Петра направлял иезуитский духовник, он мог бы прийти к отречению от Христа без греха.43 Муцио Вителлески, сменивший Аквавиву на посту генерала иезуитов, предупредил свой орден о том, что его стремление к накоплению богатства вызывает широкий резонанс.44 Протестантские богословы в Англии, приверженные доктрине о том, что их короли правят по божественному праву, были шокированы идеями иезуитов о народном суверенитете и случайных убийствах. Роберт Филмер осудил мнение кардинала Беллармина о том, что «светская или гражданская власть… находится в народе, если только он не дарует ее принцу».45 Немецкие протестанты боролись с иезуитами как с «созданиями дьявола, которых изверг ад», а некоторые требовали сжечь их на костре как ведьм.46 В 1612 году в Польше появилась «Monita secreta», якобы представляющая собой конфиденциальные инструкции для иезуитов по искусству получения наследства и политической власти. До 1700 года книга выдержала двадцать два издания. В нее верили почти до нашего времени, но сейчас ее принято считать ловкой сатирой или наглой подделкой.47

2. In Partibus Infidelium

В глазах католического населения недостатки иезуитов значительно перевешивали их заслуги как просветителей и их мужество как миссионеров. Другие религиозные ордена разделяли благочестивое стремление к распространению веры, но что могло сравниться с дерзостью, предприимчивостью и мученичеством иезуитов в Индии, Китае, Японии и Америке? В Индии просвещенный могольский император Акбар пригласил нескольких иезуитов к своему двору в Фатехпур Сикри (1579); он выслушал их с любопытством и сочувствием, но отказался уволить из своего гарема. Итальянский аристократ Роберто де' Нобили вступил в Общество Иисуса, отправился в Индию в качестве миссионера (1605), изучил индуистские вероучения и ритуалы, принял одежду и правила касты браминов, написал труды на санскрите и обратил в христианство несколько человек. Другие иезуиты стали йогами и работали среди низших классов. Миссионеры-иезуиты пересекли Гималаи в Тибете около 1624 года и дали Европе первую — и долгое время последнюю — достоверную информацию об этом скрытом мире.

Уже в 1549 году иезуиты проникли в Японию; к 1580 году они заявили о 100 000 новообращенных; в 1587 году им было приказано покинуть острова; в 1597 году они и францисканские монахи подверглись яростному преследованию, в ходе которого были распяты священники, монахи и тысячи японских христиан — новый метод, которому убийцы, по их словам, научились из Евангелия. Около 1616 года в Японию прибыла новая группа иезуитов, которая собрала большое количество новообращенных. Но голландские и английские купцы, полагая, что иезуиты прокладывают путь для португальской или испанской торговли, подтолкнули правительство к возобновлению преследований;48 Тридцать один иезуит был предан смерти, и к 1645 году христианство исчезло из Японии.

Китай таил в себе опасность, ведь императоры обещали смерть любому христианину, осмелившемуся войти в «Срединное царство». Мы уже рассказывали, как иезуит Франциск Ксаверий умер (1552 г.) почти на глазах у Китая, который он решил обратить в свою веру. В 1557 году португальские купцы основали поселение в Макао, на юго-восточном побережье Китая. Там некоторые иезуиты посвятили себя изучению китайских диалектов и уклада. Наконец двое из них, Маттео Риччи и Микеле Руджери, вошли в провинцию Квантун, вооруженные языками, астрономией, математикой, часами, книгами, картами и инструментами. Вице-король провинции был очарован этими новинками, а поскольку Риччи и Руджери приняли китайские имена и одежду, жили просто, много работали и вели себя с той скромностью, которую китайцы ожидали от детей столь молодой и незрелой цивилизации, как европейская, им разрешили остаться. Риччи отправился в Кантон, где поразил мандаринов своими научными и географическими познаниями. Он строил солнечные часы, рисовал удобные и достоверные карты и делал сложные астрономические расчеты. Он посвятил своих новых друзей в христианство, написав катехизис, в котором основные христианские верования были объяснены и подкреплены цитатами из классических восточных текстов. Ободренный терпимостью, он переехал в пригород Пекина (1601) и послал часы императору К'анг-ши. Когда часы остановились и ни один китайский ученый не смог завести их снова, «Сын Неба» послал за дарителем. Риччи приехал, починил часы и представил любопытному правителю другие научные инструменты; вскоре Риччи и другие иезуиты обосновались при дворе династии Мин. Любезный император не препятствовал обращению многих китайцев из высшего сословия. После смерти Риччи (1610) другой иезуит, Иоганн Адам Шалль фон Белл, продолжил научную и прозелитическую работу миссии. Он реформировал китайский календарь, изготовил превосходные пушки для китайских армий, стал близким и почетным другом императора, одевался в мандариновые шелка, жил во дворце, играл в политику, был разжалован в тюремщики и умер через год после освобождения.

Продолжение этой истории, дошедшее до XVIII века, может позабавить историка философии. Иезуиты в Китае, столь сведущие в науке, избавились от догматизма теологии. Изучая китайскую классику, они были тронуты высокой мудростью, которую там обнаружили. Китайское поклонение предкам казалось им замечательным стимулом к моральной и социальной стабильности; и в Конфуции было много такого, что оправдывало его почитание. Но другие миссионеры жаловались римской инквизиции (1645 г.), что иезуиты минимизируют распятие и доктрину божественного искупления, поскольку это может шокировать китайцев, непривыкших к мысли о том, что люди убивают бога; что иезуиты читают мессу не на латыни, а на китайском; что они позволяют своим новообращенным сохранять многие обряды родной религии; и что миссионеры-иезуиты приобретают богатство, будучи врачами, хирургами, торговцами, ростовщиками и советниками генералов и императоров. Иезуиты, в свою очередь, были потрясены доминиканским и францисканским упорством, с которым они рассказывали китайцам, что христианство — единственное спасение от вечного проклятия, и что предки, которым они поклонялись, горят в аду. Иннокентий X приказал иезуитам запретить мясные и питьевые жертвоприношения, приносимые теням предков. Тем временем отцы-иезуиты отправляли в Европу те описания китайской жизни, религии и мышления, которые в восемнадцатом веке должны были стать причиной нарушения христианской ортодоксии.

В Южной Америке миссионеры-иезуиты завоевали уважение