Под прусским орлом над Берлинским пеплом - ATSH

Представляю, как ты там... Надеюсь, у тебя тепло. Надеюсь, тебе дают достаточно еды. И книги… Надеюсь, у тебя есть книги, мой дорогой учитель. Мне так не хватает наших уроков, наших разговоров. Здесь… здесь мне не с кем поговорить по-настоящему. Скоро Рождество. Ангела и Мария уже пишут письма Святому Николаю. А я бы просил бы у него только одного – чтобы ты вернулся. Чтобы мы снова могли сидеть у камина, читать книги и говорить о звездах. Чтобы ты снова рассказал мне о Геракле и его подвигах. Здесь мне не хватает героя. Мама говорит, что все будет хорошо. Что этот ребенок принесет нам счастье. Я не уверен. Еще один рот, еще одна забота. Но мама улыбается, когда говорит о нем, и я стараюсь тоже улыбаться. Ради нее. Адам, ты мне как старший брат. Даже больше, чем брат. Ты – мой друг, мой учитель, мой герой. Я очень жду того дня, когда ты вернешься. И верю, что этот день скоро наступит. Крепко обнимаю тебя,Твой Рой.»«Мой дорогой Рой! Твое письмо согрело мне душу, словно лучик зимнего солнца, пробившийся сквозь тюремные стены. Читал его, и будто снова сидел с тобой у камина, слушал твои рассказы о Марии и Ангеле и мечтал вместе с тобой о космосе. Мне больно слышать, что тебе приходится нелегко. Ты настоящий мужчина, Рой, раз так заботишься о своей семье. Твоя сила духа – вот настоящий порядок в доме, а не кулак по столу. Запомни это. Настоящая сила – не в грубости, а в умении защитить своих близких, в доброте и способности не поддаваться унынию. И ты, Рой, уже обладаешь этой силой. Я тоже мерзну здесь, но холоднее всего от отсутствия твоих рассказов и наших бесед. Книги, к счастью, есть, и я часто представляю, как читаю их вместе с тобой, объясняю тебе сложные места, а ты задаешь свои проницательные вопросы. Геракл, говоришь, тебе не хватает героя? Рой, ты сам становишься героем, грызя гранит науки. Терпение, которое ты проявляешь, труд, на который ты идешь ради себя, – это настоящие подвиги. Рождество тоже мечтаю встретить его вместе с тобой, как в те годы. Пусть даже за окном будет метель, а в печи всего несколько углей. Главное – чтобы мы были вместе. Я верю, что этот день настанет. И я очень жду его. Не бойся появления малыша. Дети – это всегда радость. Конечно, это большая ответственность, но и огромное счастье. Представь, как ты будешь учить его читать, рассказывать ему о Робине Гуде, как когда-то я рассказывал тебе. Ты станешь для него героем, настоящим старшим братом. Ты говоришь, что ждешь моего возвращения. А я, Рой, считаю дни до нашей встречи. И пусть эти стены разделяют нас сейчас, знай, что мое сердце всегда с тобой. Ты – мой брат, и я горжусь тобой. P.S: В Шпандау, это недалеко от вас, на улице Марктштрассе есть библиотека, там довольно доброжелательный библиотекарь, ходи учиться туда. Крепко обнимаю,Твой Адам».

Запись 32

Под покровом ночи, окутанной густой темнотой, нас привезли в особняк Бёттхеров с нашими скромными пожитками, упакованными в потрёпанные сумки. Ворота особняка со скрипом отворились. Я чувствовал острое желание провалиться сквозь землю, можно обратно в те шахты, и больше никогда оттуда не вылезать. Стыд и неловкость жгли меня изнутри. Согласиться на такое… Стать "мальчиком на побегушках" у Бёттхера... Однако, смысла нет ныть, когда дело уже сделано, все обещания уже даны. Я сам принял это решение, и теперь нужно было с этим жить.

— Неплохо он устроился, — усмехнулся Кристоф, осматривая роскошный фасад особняка, нагло проникая в мои мысли. — А значит, мы тоже. Заживём! Хорошо, что ты поступил по уму и согласился. Я же говорил, что это — лучший вариант. Да, гордость пошла по известному месту, — он многозначительно ухмыльнулся, — но ты подумай: это лучший способ выбраться на свободу и легко реабилитироваться. Связи, деньги, влияние… Всё это у нас теперь будет. Забудь про эти сказки, где герой везде жертвует собой, становится аскетом. Это всё романтическая чушь, придуманная для лохов. И наш мир не сказка... Наш мир — это джунгли, где выживает сильнейший. А сильнейший — этот тот, у кого есть мозги и кто умеет приспосабливаться.

— Если бы тебе предложили, ты бы согласился? — спросил я, перебив его. — Вот сейчас, когда у тебя жена. Представь, что ты на моём месте. Смог бы ты пойти на такое?

— Нет, — твёрдо ответил Кристоф, его лицо на мгновение стало серьёзным. — Её я не предам, слишком люблю. Она — моя жизнь. Ради неё я готов на всё. Но в любом другом случае, — он снова усмехнулся, — даже если бы эта фройляйн весила бы как весь этот особняк, — он кивнул в сторону дома, — мой ответ был бы однозначно да, не раздумывая ни секунды. Ты не отказываешься от своих убеждений, — он похлопал