Под прусским орлом над Берлинским пеплом - ATSH

Гарриет даже уронила своими дрожащими руками соседний стул, пытаясь его подвинуть для меня, но тут же подскочила, чтобы поднять.

— Почему Вы ничего не сказали, папа? — высоким, слегка дрожащим от волнения голосом сказала она, глядя на отца сияющими глазами. — Это же такой чудесный сюрприз!

Кристоф, который до этого наблюдал за сценой с нескрываемым удовольствием, с трудом скрыл смех, сделав громкий глоток из чайной чашки.

— Хотел тебя порадовать, — ответил Бёттхер, с нежностью глядя на дочь. — Садись, Гарриет.

Гарриет, щёки которой теперь покрыл яркий румянец, подняла упавший стул и села, не спуская с меня восхищённого взгляда.

— Здравствуй, Адам, — произнесла она, и голос задрожал от счастья. — Я очень рада видеть тебя. — В её глазах светилась искренняя радость.

Я просто молча смотрел на неё и с трудом соображал, что нужно сделать. Всё-таки, она не привлекала меня, а её поступки ещё больше отталкивали, несмотря на то, что казалась вполне миловидной.

— Он тоже рад тебя видеть, Гарриет, — с улыбкой сказал Кристоф. — Адам так по тебе соскучился, что носил тот свитер, не снимая. — Он подмигнул, наслаждаясь моим смущением.

— Ты здесь всегда желанный гость, Адам, — сонная Гарриет, постепенно приходя в себя, набиралась смелости и возвращалась в тот образ лёгкой, беззаботной девушки, что я запомнил в первый день знакомства. Румянец на её щеках стал ярче, а в глазах появилась искорка озорства.

— Он больше не гость, — вдруг твёрдо заявил Бёттхер, прерывая нашу неловкую беседу. — Адам теперь член нашей семьи.

Я ощутил, как в груди всё сжалось от внезапного напряжения. Надо собраться с силами, чтобы заговорить вновь и не дать этому утру стать ещё унизительнее, чем оно было. Мне нужно что-то сказать, что-то сделать, чтобы предотвратить неизбежную катастрофу. А я думаю, что Бёттхера сильно разозлит, если я нарушу всю его игру. Он ведь старался ради неё. Я представил себе его гнев, и меня бросило в жар. Мне нужно было действовать быстро и решительно.

— Гарриет, — сказал я, едва только Бёттхер открыл рот, чтобы продолжить свою речь, — Ты хорошая девушка, — я старался говорить как можно более убедительно, — и наше первое знакомство очень впечатлило меня. Я много думал о тебе… и решил, что мы будем прекрасной семьёй. — Взгляд Гарриет на мгновение переместился на отца, словно она искала подтверждения моим словам, затем снова на меня. — И, к счастью, твой отец одобрил наш союз. — Я постарался улыбнуться, но получилось, скорее всего, кривая гримаса.

Я бросил украдкой быстрый взгляд на начальника. Он довольно кивнул, полностью удовлетворённый моим ответом. Горечь першью обожгла горло, подкатив к глазам колючие слёзы, которые я сморгнул. И тут я стиснул зубы, чтобы не послать вслух всё к чёрту. В отражении зеркала, висящего прямо напротив меня, на стене столовой, я увидел собственные мертвенно-черные глаза. Они смотрели на меня как будто со стороны, с упрёком и презрением. Прежний Адам, тот, которым я был раньше, спрятался где-то глубоко внутри меня, сжавшись в тесный клубок, ушёл в самые недра души, хлопнув дверью за собой так, что все стены затряслись. Он осуждал меня, ненавидел мой выбор, считал меня предателем. А я лишь считал, что спасаю его. Я убеждал себя, что не предам те идеалы, что он отстаивает. Рано или поздно я верну свою свободу. Но где-то в глубине души я знал, что он никогда не простит меня. Он — мой самый строгий и беспристрастный судья. И его приговор будет суров.

— Конечно, — добавил я, с трудом разжимая сведенную от напряжения челюсть. — Если ты не против такого… сотрудничества. Мысли метались в голове, как испуганные птицы. Какое оправдание я мог бы найти этому согласию, кроме как обычное "спасение"?

Может дело в неумолимом законе жизни, что все идет не всегда так, как нам хочется, заставляя нас идти на компромиссы, порою самые неожиданные? Быть может, позже, когда пыль уляжется, а небо прояснится, я смогу объяснить и себе, и ей истинные мотивы своего поступка. Сейчас же слова казались пустыми и неубедительными даже для меня самого.

— А как мне понять, что тобой не движет корысть? — Гарриет впилась в меня проницательным взглядом, полным вызова. Её тонкие брови изогнулись, а в уголках губ затаилась едва