Письма к Вере - Владимир Набоков

Нью-Йорк – Кембридж (Массачусетс), Крейги-серкл, 8

Душенька моя любимая – что ж, нынче 18 лет. Радость моя, нежность моя, жизнь моя!

Провел очень приятный вечер с Зёкой, который совершенно не изменился, только нос больше – и лакированный. Доктор дал свиде(те)льство (5 долл.). Потом пошли к Bunny, пришли туда еще люди, и Зёка был совершенно оглушен. Сейчас мчусь в музей, откуда к А. Мальчика моего целую. Обожаю тебя. В.

Милая Мар…[152]

Кембридж (Массачусетс) —

Нью-Йорк, 104-я Вест-стрит, 250

5 – VI – 44

Душенька моя,

я провел два дня, не выходя, пиша, питаясь рокфором и апельсинами. Написал одиннадцать страниц романа. Если продлится инспирация, окончу его до вашего возвращения. Пришли page-proofs Гоголя и счет за молоко. Сейчас утро понедельничье, иду сейчас в муз. Свежо, ветрено. Напиши, как все.

Митюшенька мой, напиши мне тоже при случае, милый мой, флайингфортресс мой.

Целую вас, мои дорогие, привет Анюте и Люсе. Very much. В.

Кембридж (Массачусетс) —

Нью-Йорк, 104-я Вест-стрит, 250

Понедельник,

5 – VI – 44

5 часов

Посылаю, моя душенька, два счета, которые, по-видимому, нужно оплатить. Только что вернулся из муз. и нашел твою и Митюшину открыточку – о том, что операция будет в среду. Жду очень добавочных сведений.

Завтракал в «Wurst. Н.» с Карпентером. Loveridge очень ценил Митюшенькино письмо.

Сейчас ложусь писать.

Кембридж (Массачусетс) —

Нью-Йорк, 104-я Вест-стрит, 250

6 – VI – 44

Дорогая моя душенька,

вчера был день необыкновенных приключений. Началось с того, что утром, в ту минуту, как я собирался в музей (с теннисной ракетой, так как условился играть с Кларком в 4.30), позвонила т. н„очень взволнованная, – привезла больного М. Мих. из Вермонта, а между тем приехали Добужинские и не попали к ним в дом, так как никого не было (Добужинские так и пропали среди последующих трибулаций, как сейчас увидишь). Я условился, что после тенниса зайду проведать М. М., и потек в музей. Около часа дня, все такой же здоровый и бодрый, позавтракал в «Вурстхаузе», съев Virginia ham со шпинатом и выпив кофе. Вернулся к микроскопу около двух. Ровно в 2.30. почувствовал вдруг позыв к рвоте, едва успел выбежать на улицу – и тут началось: совершенно гомерическая рвота, кровавый понос, спазмы, слабость. Не знаю, как добрался домой, где ползал по полу и изливался в мусорную корзину. Каким-то образом нашел силы позвонить Т. Н., которая вызвала автомобиль «скорой помощи». Он повез меня в действительно жуткий гошпиталь, где ты была с Митюшенькой. Совершенно беспомощный брюнет пытался выкачать мой желудок через нос – лучше не вспоминать, – словом, я попросил, корчась от колик и блюя, чтобы меня скорее увезли в другое место. Т. Н., сообразив, что там врач, повезла к ним. Я был уже в состоянии полного колляпса. Этот врач, милейший (не помню имя), мгновенно устроил все и сам повез, и понес меня в больницу, где ты лежала. Там меня поместили в палату с ужасно и хрипло умирающим стариком, – из-за этих хрипов я не мог заснуть. В жилы мне влили бутыль соляного раствора – и сегодня, хотя еще понос утром[153] продолжается, чувствую себя отлично, страшно голоден – и курить хочется, – а дают только воду. Лечит меня д-р Cooney.

Только что он был, понос прекратился, он сказал, что могу выписаться послезавтра, в пятницу. Только что дали в первый раз есть (5.30) – причем довольно странно (но ты это знаешь): ризото, бэкон, грушевые консервы. Бэкон я не ел. Пишу тебе это, потому что боюсь, что произойдет какое-нибудь недоразумение, – я ужасно беспокоюсь об операции мальчугашки – как странно, что сегодня (среда) мы оба в больнице. Глупая история, но в общем я совсем теперь здоров. Об условиях пребывания здесь не стоит говорить. Чисто, но ужасно громко. Меня перевели в общую палату. Enfin. Обедал я в очень приятной открытой галерее, куда меня выкатили и где я выкурил первую папиросу.

Доктор говорит, что это был кровавый колит на почве отравления.

T. Н. меня посетила, говорит, что у М. М. не выяснилась болезнь, какая-то аллергия. Принесла почту.

«New Yorker» (еще не получивший рассказ) предлагает мне 500 долларов опционных, т. е. чтобы я все им сперва показывал.

В общем, бациллы приняли меня за invasion beach.

Ни в коем случае не приезжай: я поправился.

Как поживает мой мальчик? Мой дорогой! Люблю вас обоих[154].

В.

Кембридж (Массачусетс) – Нью-Йорк, 104-я Вест-стрит, 250

Четверг

Душенька моя дорогая, волнуюсь, жду известий!

Я совсем здоров сегодня. Напишу тебе длинное письмо о смешных больничных впечатлениях, как только выберусь. Это произойдет завтра. С пятницы на субботу переночую, вероятно, у Карповичей.

У меня был hemorraginal colitis. Сегодня действовал желудок, я много ел, все хорошо, обдумываю роман. Как мой мальчик? Т. Н. очень помогла, и страшно трогателен был Carpenter.

Люблю тебя!

Кембридж (Массачусетс) —

Нью-Йорк, 104-я Вест-стрит, 250

Ward А.

Пятница

9 – VI – 44

Душка моя, так был счастлив узнать, что операция сошла благополучно. Дыннику напишу, как только доберусь до чернил. Завтра утром (суббота) покидаю это странное место и переночую у Карповичей. Я совсем здоров, сегодня в первый раз позволили прогуляться по галерее. Ослабел немножко, но ничего. Напиши скорее, как Митюшенька. Очень было беспокойно из-за него. Доктор советует предъявить иск ресторану. А доктора, который привез меня сюда, зовут Магентанц. Я, кажется, написал тебе, что White предлагает 500 за опцион. Я ей ответил. Сегодня вообще гораздо веселее. Целую моего мутненького. И тебя, моя радость. Не волнуйся, все хорошо. В.