Новая эпоха. От конца Викторианской эпохи до начала третьего тысячелетия - Питер Акройд

предлагалась хоть и суровая, но простая и понятная версия реальности в «Грейндж-Хилл» (Grange Hill) – сериале, сюжет которого сводится к жизни обычной пригородной средней школы. Здесь мы встречаемся с благодушным анархистом «Такером» Дженкинсом, злобным «Гриппером» Стебсоном и многострадальной миссис Маккласки, благородной и действующей из лучших побуждений, но обреченной вечно бодаться с неподатливой порочностью пубертата.

По радио, более старому СМИ, транслировался комедийный сериал для взрослых, который только и мог зародиться в этот период, в процессе незаметного обрушения твердой породы, – «Автостопом по Галактике» (The Hitchhiker’s Guide to the Galaxy). Артур Дент предвкушает обычный день, пока не вспоминает, что его дом собираются снести. Его друг Форд Префект, в действительности пришелец с Бетельгейзе-Семь, доносит до него мысль: скоро уничтожению подвергнется нечто большее, чем его дом. Откуда-то сверху человечеству объявляют: «Люди Земли! Как вам, безусловно, известно, развитие отдаленных районов Галактики требует прокладки гиперпространственного экспресс-маршрута, проходящего через вашу звездную систему. К сожалению, ваша планета подлежит ликвидации»[112].

О боже…

48

Игровой автомат

Инопланетяне, явившиеся разрушить Землю, – садистически верные долгу вогоны, счастливые в злобе и раздражении, – могли зародиться только в уме англичанина 1970-х. Позже в книге мы встречаемся с двумя философами, собирающимися объявить забастовку в знак протеста против создания компьютера, призванного разрешить главный вопрос «Жизни, Вселенной и Всего Остального». С их точки зрения, компьютер незаконно вторгается на их территорию. «Еще узнаете, чем пахнет всеобщая забастовка философов!» – «И кому это доставит неудобства?» – спрашивает компьютер, Пронзительный Интеллектомат. «Неважно, кому это доставит неудобства, ты, ящик подлых бинарных битов! Вам достанется, парниша! Достанется!»[113]

Последнее утверждение, разумеется, маловероятно, в этом и соль сего злободневного опуса. Ибо, с одной стороны, забастовки сильно бьют по людям, но с другой – польза от отложенной на потом работы не всегда понятна. В любом случае между двумя выборами 1974 года лейбористы заключили мир с профсоюзами, но на условиях последних; другого выбора, казалось, и нет. Ведь то была эра Общественного договора, по которому парламент гарантировал права рабочих и в теории получал взамен благосклонность тред-юнионов. Все это никогда не оформлялось документально и законодательно, и парламент никогда не принимал акта с таким названием. Однако нашелся человек, разработавший законы, с которыми всегда будет связываться эта благородная, но размытая концепция. Майкл Фут, продукт фабианского идеализма, провозгласил: «Парламентская Лейбористская партия и профсоюзы еще никогда не были столь едины!»

Майкл Фут родился в Плимуте в откровенно политизированной семье либералов. Либералы естественным образом сохраняли тогда господство в Западных графствах. Поскольку его отец Айзек Фут дважды избирался в парламент, а затем стал лорд-мэром Плимута, то можно смело утверждать, что юный Фут фактически унаследовал мантию человека влиятельного. Он был умный мальчик (директор школы заявлял, что он «лидировал во всех школьных занятиях») и, разумеется, пошел по проторенной тропе в Оксфорд, вскоре став президентом Оксфордского союза. Стояли времена политических перемен, так как либералы постепенно уступали позиции расцветающей Лейбористской партии. Фут заделался социалистом, отчасти под влиянием Стаффорда Криппса, отца его близкого друга, а отчасти – увидев нищету Мерсисайда и Ливерпуля, о которой прежде не имел понятия, ибо в Плимуте подобного не наблюдалось. Сразу по окончании университета он устроился на работу экспедитором в Биркенхеде, где и познал реальную жизнь. К тому же, чтобы подкрепить свои новообретенные верования, он жадно читал. В его свежем учебном плане фигурировали Арнольд Беннетт, Уэллс, Шоу, Рассел и другие.

Фут начал политическую карьеру как журналист, переходя из New Statesman в Tribune и затем в Evening Standard, где получил должность редактора в возрасте 28 лет. Затем он поступил на службу в газету Daily Herald, полностью спонсируемую лейбористами, а после, в январе 1937-го, вернулся в Tribune. Он прекрасно понимал устройство левой прессы в Англии, а также знал не понаслышке враждебность и предрассудки газетных магнатов вроде Нортклиффа, доминировавших в политических дебатах той эпохи.

Вместе с двумя коллегами он сочинил памфлет под названием «Виновные люди», критикуя политику умиротворения правительства Чемберлена, а вскоре стал одним из самых известных антивоенных журналистов. Он был неотъемлемой частью диссидентствующих левых в Англии и близким соратником Энайрина Бевана, величайшего и красноречивейшего из политиков рабочего происхождения. Политическая карьера Фута достигла первой вершины в 1945 году, когда его избрали в парламент от Девонпорта.

На выборах 1955 года он проиграл, уступив всего сотню голосов, и вновь вернулся на редакторскую должность в Tribune как раз во время Суэцкого кризиса. По вопросу об охватывающей всех ядерной угрозе Фут и Беван придерживались противоположных взглядов; Беван склонялся к тому, что можно использовать ядерную опцию, дабы не «являться голышом в аудиторию». А Фут выступал заодно с убежденными унилатералистами[114] вроде Фрэнка Казинса[115]. Вернувшись в парламент в 1960 году как представитель старого электората Бевана, он вступил в новый период своей жизни, став членом Кампании за ядерное разоружение (Campaign for Nuclear Disarmament, CND). В первые годы она пользовалась широчайшей поддержкой в стране, но постепенно начала ее терять. Гейтскелл клялся «бороться, бороться и еще раз бороться, чтобы спасти партию, которую мы любим» от унилатерализма, и разношерстные шествия активистов перестали приходиться ко двору в меняющемся мире. В CND состояло много людей, ненавидевших лейбористов, а многим лейбористам было плевать на ядерное разоружение. Так что его возвращение в партию оказалось нервозным и трудным, но одно неизменное удовольствие сохранилось – он представлял городок Эбб Вейл, а это все равно что вернуться домой.

В 1974 году в возрасте 61 года Фут вошел в правительство Гарольда Вильсона. Как министр занятости первой целью он считал обеспечение Общественного договора и выдвинул целых шесть законопроектов, призванных воссоединить профсоюзы и Лейбористскую партию. Два его главных предложения – это создание ACAS (Advisory, Conciliation and Arbitration Service, Консультативной, согласительной и арбитражной службы) и Закон о защите занятости для отстаивания прав рабочих. Он был самым заметным социалистом в кабинете министров и считал, что после отставки Гарольда Вильсона имеет полное право претендовать на должность лидера как кандидат от левого крыла. Он не выиграл эту гонку, но выступил в ней настолько хорошо, что фактически стал заместителем премьер-министра Джеймса Каллагэна. В то время заключалось много пактов и союзов, и как раз Фут добился соглашения с либералами весной 1977 года, хотя альянс и распался через год.

После поражения Каллагэна в 1979 году Фут вернулся в оппозицию. А затем, после политической кончины Каллагэна, вновь открылась вакансия руководителя партии. На сцену вышли три кандидата – Дэнис Хили, Питер Шор и Джон Силкин, однако у каждого из них обнаружилась своя ахиллесова пята, и в конце 1980-х Фут все-таки оказался на руководящем посту. Нельзя сказать, чтобы он был прирожденным лидером, и ему также