Эксплеты. Совет Девяти - Ирина Фуллер

– Когда будет о чем рассказывать, – Белория нахмурил брови и едва заметно дернул плечом.

Омарейл несколько секунд внимательно изучала мужчину.

– Что вас сделало таким… осторожным?

– Многократные разочарования.

– У кого их не было?

– Будем считать, что я непростительно чувствителен. Мои разочарования были весьма болезненными.

Он бросил взгляд на принцессу, предостерегая от дальнейших расспросов. Но скоро им предстояло покинуть общество друг друга, а Омарейл так и не сумела разгадать этого человека.

– Например? – спросила она, поднимая брови. – Что может быть более болезненным, чем понимание, что вы всю жизнь провели взаперти лишь из-за чьего-то амбициозного решения от вас избавиться?

Белория отставил в сторону чашку чая и неожиданно зло взглянул на собеседницу.

– Ваша жизнь была полна любви и заботы близких. Вы справились с постигшим вас разочарованием довольно легко благодаря тому, что у вас есть внутреннее ощущение опоры. Ничто не ломает человека так, как пришедшее в детские годы осознание, что ему не на кого рассчитывать.

– Вы росли без родителей?

– Разве вас не учили деликатности в беседах? – он сложил руки на груди.

– Да, учили, – охотно кивнула принцесса. – На этих занятиях меня очень хвалили за то, что я легко могла привести пример нетактичного вопроса.

Уголок его рта поднялся вверх. Из глаз исчезла отчужденность.

– Я рос с родителями, но лучше бы был сиротой. Я постоянно ощущал их отвращение к самим себе, и они казались мне настолько ничтожными, что я ушел из дома, как только научился зарабатывать себе на жизнь.

– Сколько вам было?

– Девять.

Омарейл покачала головой. Она чуть помолчала, а затем, когда Белория уже вновь взялся за чашку, спросила:

– Кто-нибудь когда-нибудь заботился о вас?

Он с громким стуком поставил недопитый напиток на стол и резко встал.

– Довольно разговоров. Мне нужно идти работать.

Он пошел по дорожке к дому, а Омарейл растерянно уставилась ему вслед. Раньше она не задумывалась, откуда черпала ощущение, что все будет хорошо, а Белория помог ей понять: опора была в семье. Человек, который знает, что такое забота, увереннее стоит на земле, так ей показалось. Даже Даррит, каким бы замкнутым и сдержанным он ни был, относился к людям человечно, потому что у него была Фрая, которая о нем беспокоилась. По этой же причине Дарриту было легко помогать Омарейл и поддерживать ее: он знал, что это такое. А ей было легко принимать это, не задавая слишком много вопросов, – она привыкла, что ее опекают.

В понедельник у Канари снова был приемный день. Воспользовавшись щедрым предложением хозяина дома, Омарейл взяла повозку с кучером и отправилась в город. Там, чтобы не привлекать внимания и не выдавать себя, она сошла чуть заранее и добралась до управы пешком.

Канари явно ждал посетительницу. На его столе лежала газета.

– Не знаю, как вы это провернули… – произнес он вместо приветствия.

– Не знаете? – холодно спросила она.

Омарейл потратила несколько дней, чтобы понять, какие чувства нужно было внушить человеку, чтобы он поверил в то, что считал явной ложью. Теперь прислуга в доме Белории считала, что дерево в углу сада могло на них напасть, поэтому все стали обходить его стороной.

После зрительного контакта с Омарейл Канари устало откинулся на спинку кресла. Он опустил веки и прошептал: «Это просто немыслимо».

– Что именно кажется вам немыслимым, господин Канари? Что Его Величество пытается вернуть мир в Ордор? Или что не может приехать к вам с личным визитом? Вы же понимаете: это будет выглядеть подозрительно.

Канари выпрямился и посмотрел на девушку.

– Я не верю, – весомо произнес он, – что Его Величество дарует суверенитет Остраиту.

– У вас такой обширный список вариантов, из которых вы можете выбрать, господин Канари. Представляю, как вам сложно… выполнить требования Короля и, вполне вероятно, получить суверенитет или не выполнить их и, вполне вероятно, отправиться в Успад. Не помню, что там делают с предателями Ордора?

Мужчина потер лоб. Принцесса чувствовала его сомнения. Но она ощущала и то, что их становилось все меньше. Он готов был согласиться, нужно было лишь немного подтолкнуть его.

– Поймите, господин Канари, вы не единственный Патер, с которым мы говорим на эту тему. Мы получили согласие практически ото всех. Вы, конечно, можете пойти против системы и проголосовать не так, как угодно королевству. Уверена, коллеги с интересом будут наблюдать за сценой вашего ареста. Но поймите: согласие или несогласие мало что изменит для судьбы Ордора. Ваша же судьба – только в ваших руках.

И наконец он сломался. Омарейл почувствовала, как лопнуло его сопротивление, и без последних доводов слишком слабое.

Она вздохнула:

– Я полагаю, мы пришли с вами к согласию?

Канари кивнул. Омарейл чувствовала его безоговорочную капитуляцию. Она закрепила это ощущение, как учил Белория, то усиливая его, то ослабляя, стараясь попасть в ритм сердцебиения. Затем, встав, она коротко попрощалась и ушла.

Все прошло как надо.

Только почему-то в душе принцессы не было ни ликования, ни даже удовлетворения. Справившись со столь трудной задачей, она чувствовала себя вымотанной и подавленной.

Когда она вернулась на Солнечную набережную, Белория уже был готов к путешествию: чемоданы и сумки уложены на багажную полку повозки, сам он – в дорожном сюртуке с сумкой писем, которые планировал читать в дороге. Вещи Омарейл занимали совсем немного места, ведь вся ее одежда так и осталась в отеле. Небольшой кожаный чемодан был аккуратно размещен рядом с багажом Патера.

Уже сидя на борту яхты Белории, глядя на остающийся позади остров, принцесса с удивлением думала о том, что яркий, солнечный, теплый Остраит оставил в ее душе куда более холодные чувства, чем снежный, серый Успад.

Так или иначе, скоро ей предстояло увидеть Даррита, и Омарейл ждала этой встречи с нетерпением.

Белория проводил Омарейл до самого кафе на набережной. «Ход конем» был открыт, почти все столики – заняты, но Даррита среди посетителей не оказалось. Принцесса взглянула на часы, что висели на фасаде неподалеку.

– Два часа дня, – констатировала она.

По хмурому взгляду спутника и его попыткам выискать в толпе знакомое лицо Омарейл стало ясно, что он был недоволен ситуацией.

– Не беспокойтесь, я просто выпью кофе и почитаю книгу. Уверена, он скоро придет.