Эксплеты. Совет Девяти - Ирина Фуллер

– А что вы скажете насчет давления на жалость в общении с семьей? Ваша матушка неоднократно делилась со мной тем, что позволяла вам больше, чем хотела бы, – например, передала на два дня летопись Доминасолис. По ее словам, ваши апелляции к многолетнему заточению продолжают быть эффективными.

Девушка закатила глаза. Это были лишь единичные примеры…

– И я даже не заикаюсь о Норте Даррите.

Она выпрямилась, сурово посмотрев на Белорию.

– А что с ним? – холодно спросила она.

– Что с ним? Мальчик бегает за вами, как щенок, готовый пойти на все, лишь бы спасти несчастную принцессу от всяческих бед.

Омарейл так сильно задели пренебрежительно брошенные слова, что она закусила губу на несколько мгновений, только чтобы не сказать лишнего и не перейти к оскорблениям.

– Он не бегает, – процедила принцесса. – И в том, что он делает для меня, не было никакой манипуляции.

– В самом деле? – Белория намеренно наигранно изобразил удивление. – Тогда скажите, Ваше Высочество, почему он вам помогает?

Именно на этот вопрос у нее не было ответа, но собеседнику не нужно было об этом знать.

– Потому что он хороший человек. Увидел девушку, попавшую в неприятность, решил помочь. Понимаю, концепция, сложная для вас…

– Мои помыслы чисты, госпожа. Мои мотивы прозрачны. А вот Даррит – загадочный персонаж. Ни один человек в здравом уме не станет бросать работу и дом ради сомнительного путешествия с государственной изменницей. Вы совершили политическое преступление, нарушив указ Короля. Поставили под угрозу сотни жизней. Стать вашим соучастником можно только ради щедрого вознаграждения. Чего же, по-вашему, ждет в качестве благодарности Даррит?

Принцесса молчала, плотно сжав губы. Если бы она знала! Ей действительно хотелось верить, что Нортом руководили только энтузиазм и врожденное благородство.

– Наши с Дарритом дела вас не касаются, – отозвалась Омарейл и взялась за салат из листьев, томатов и гранатового соуса. – Лучше скажите, вы справитесь? Сможете сделать то, что требуется?

Белория вздохнул и кивнул. Ему мог не нравиться ее план, но он все еще должен был выполнять прямые приказы принцессы. Омарейл отчего-то грело душу, что она могла командовать этим мужчиной. Наверное, потому, что понимала: он сам обладал немалой властью.

В понедельник оба отправились к зданию городской управы. Каждый ехал в своей повозке, и по прибытии Белория прямиком прошел к кабинету, тогда как Омарейл осталась ждать в небольшой комнатке со старым диванчиком. Наконец секретарь позволила ей войти.

Навстречу девушке из кабинета вышел Белория, едва заметно кивнув, подтверждая, что все прошло по плану. Принцесса вошла в просторное помещение.

Патер не узнал ее. Во время ассамблеи он почти не уделял ей внимания, а на прием Омарейл надела платок, какие носили женщины Остраита старшего поколения. Глаза ее скрывали очки в роговой оправе, которые отыскались у сторожа.

– У меня к вам дело, не терпящее отлагательств, – заявила девушка, усаживаясь в плетеное кресло для посетителей. – Как вам известно, ситуация в стране неспокойная…

– И вы туда же, – устало выдохнул Канари, потерев лицо.

– …и Его Величество весьма этим обеспокоен. Я полагаю, вам уже приходилось иметь дело с коллегами из моей службы?

Патер вопросительно поднял почти невидимые брови. Принцесса взглянула ему в глаза и заставила испытать неловкость. Он должен был стушеваться оттого, что не понимал, о чем речь.

– Э-э-э, – протянул он. – Быть может, вы представитесь, госпожа?

– Агент секретной службы Его Величества, – произнесла она так, будто это должно было быть очевидно.

Канари все еще смотрел на посетительницу недоуменно.

– А имя ваше могу услышать?

Она многозначительно хмыкнула:

– Оно не имеет никакого значения. Я так понимаю, вы не оказывались в ситуациях, когда требовалось наше вмешательство… Но, так или иначе, сейчас момент исключительный.

Теперь Омарейл заставила мужчину испытать трепет, легкий страх и почтение.

– Вы хотите сказать… – проговорил он, стремительно бледнея.

Принцесса не знала, что, по его мнению, она хотела сказать, но ей было важно, чтобы разговор ушел в правильное русло, поэтому перебила.

– Скорее всего, да, – ответила Омарейл загадочно. – Я здесь, чтобы донести до вас волю Короля Ордора. Дворец предпринимает меры по урегулированию ситуации в обществе. Одна из таких мер – голосование Совета Девяти за отмену действия предсказания и необходимость дарования свободы принцессе Омарейл.

– Это просто смешно, – всплеснул руками Канари, и она постаралась усилить давление.

Трепет. Страх. Смирение. Эмоции менялись на смуглом лице мужчины. Наконец Омарейл почувствовала: он был готов подчиниться.

– Я не могу посвятить вас во все тонкости. Да что там, господин Канари, я и не знаю всех тонкостей. Моя задача – лишь заручиться вашей поддержкой. Скажите, вы готовы проголосовать на собрании за освобождение принцессы?

– Я не понимаю, как это поможет…

– Послушайте, господин Канари, – Омарейл подалась вперед, усиливая чувство страха у собеседника. – Вам и не нужно ничего понимать.

Затем чуть снизила давление. Прикрыла глаза, вздохнула:

– Нам известно о волнениях на острове. И о вашей роли в движении за самостоятельность.

Канари ничего не ответил. Он сидел застыв, но Омарейл видела, как его пальцы побелели, сильно сжав столешницу. Его испуг ощущался весьма отчетливо.

– Мне не хотелось прибегать к таким мерам, но, увы, мое время ограничено. Поэтому давайте будем говорить открыто, господин Канари.

Ах, если бы уверенность принцессы была не напускной! Но ей казалось, Канари вот-вот раскусит ее и выгонит прочь. Показывать свою слабость было нельзя, и Омарейл все старательнее вживалась в роль.

– Королю необходимо успокоить народ Ордора. У него свои представления насчет того, как это сделать. И ему требуется, чтобы Совет Девяти провел голосование и вынес решение об освобождении принцессы в соответствии с заявлением Совалии Дольвейн. Она сообщила, что предсказание более не имеет силы. Совет должен это подтвердить. Ордору нужен ваш голос.

– И вы говорите мне, что, если я не проголосую «за», ко мне будут применены меры, так как вам якобы известно о моей роли в борьбе Остраита за самостоятельность?

Канари оказался крепким орешком. Омарейл могла внушать ему нужные эмоции, но он быстро справлялся с ними, вновь и вновь возвращая себе самообладание.

– Нам совершенно точно известно, что лидером этой борьбы являетесь вы. Хотя борьбой ее назвать пока трудно, но у вас ведь большие планы, не так ли, господин Канари?