Человек-звезда. Жизненный путь Гая Юлия Цезаря - Вольфганг Викторович Акунов

вследствие гражданских войн. «Согласно результатам проведенной по приказу Гая Юлия переписи полноправных римских граждан, вместо трехсот двадцати тысяч человек, насчитывавшихся прежде, теперь оказалось налицо всего сто пятьдесят тысяч. Такой урон принесли гражданские войны, столь значительную часть народа (жителей собственно Города Рима — В. А.) они истребили, и это еще не принимая в расчет бедствий, постигших остальную Италию и провинции!» (Плутарх). Ой ли? Не лукавил ли старик из Херонеи? По мнению автора настоящего правдивого сочинения, в гражданской войне никак не могла погибнуть половина всех столичных получателей «анноны»[92].

Предложения популиста Долабеллы касательно отмены задолженности по квартплате и уж тем более — кассации долгов вообще, были модифицированы и, в конечном счете, выхолощены Цезарем. Не мог же он себе позволить та разочаровать спонсировавших его финансистов. С другой стороны, Гай Юлий не мог себе позволить испортить отношения и с беднотой. И «потомок Венеры» нашел своего рода «золотую середину». Отмена квартплаты на год, как уже говорилось выше, касалась тех, кто платил в Риме не более двух тысяч, а в муниципиях — не более пятисот сестерциев и носила разовый характер. Эта разовая мера облегчала на год положение съемщиков жилья, но через год все начиналось по новой, ибо стоимость аренды жилья не была снижена ни на асс. Психологический эффект этого данного диктатором квартиросъемщикам «шанса начать все сначала» был огромен, но по сути дела они ничего не выиграли. Цезарь прекрасно отдавал себе отчет во временном характере этой меры — он вообще принимал удивительно много мер, имевших разовый и временный характер.

Одной из таких эффектных, но не эффективных, эфемерных мер было зачисление должникам процентов в счет общей суммы задолженности. Сама задолженность никуда не делась. Она осталась прежней, процентная ставка снижена не была, все опять началось по новой. В итоге никто из должников не смог расплатиться по долгам, а убытки, понесенные заимодавцами, были хотя и ощутимыми, но не критическими, и уж тем более — не разорительными для кредиторов.

Как только речь заходила о реальном участии народа в государственной жизни, «любовь к народу» щедрого диктатора мгновенно исчезала.

По воле Цезаря в 46 году был изменен состав судов, ставший менее демократическим. Отныне в суде могли заседать только сенаторы и «всадники», но не эрарные трибуны — своего рода плебейские старейшины, следующий по значению за «всадническим» сословием слой римского населения.

В высшей степени недоверчивым было отношение диктатора к возрожденными несколькими годами ранее популистом Клодием к новой жизни коллегиям — упомянутым выше своеобразным плебейским клубам, нередко выполнявшим, в рамках социального движения античной городской бедноты, функции организационных ячеек и, в качестве формы политической деятельности и социальной самозащиты, игравших немаловажную роль еще в дни заговора Катилины. После разгрома Катилины коллегии были запрещены и находились под официальным запретом, пока их не возродил на волне «разгула демократии» демагог-«красавчик» Клодий Пульхр.

Гай Юлий долго не раздумывал. Он снова ликвидировал все коллегии (кроме, естественно, жреческих). «Его» плебс имел «хлеб и зрелища», в Риме развернулось масштабное строительство. Несколько тысяч многодетных семей было переселено из Града на Тибре в сельскую местность. Все они были довольны и счастливы. Но научились держать языки за зубами.

«Вся сила в вас, квириты, и вы, несомненно, можете ради себя делать или не делать того, перед чем вы склоняетесь, так как вам это приказано делать в пользу других. Обращенный против вас произвол вы добровольно торопитесь усугублять и ему способствовать» — разочарованно сказал Саллюстий, устами одного из ораторов — плебейского трибуна Лициния Макрa (попавшего в конце жизни под суд и покончившего с собой) — в своей «Истории».

Эти слова вполне могли быть навеяны впечатлениями от социальной политики Цезаря.

17. «Планов громадьё»

Не все, но все-таки очень и очень многие великие планы и замыслы остаются лишь в умах или на писчем материале (бумаге, пергамене, папирусе, навощенных табличках — сути дела это не меняет). Сказанное в полной мере относится и к Гаю Юлию. Но те из замыслов диктатора, которые ему все-таки далось осуществить, были явно рассчитаны на будущее, перспективны, масштабны и запечатлены печатью его натуры — смелой, но мудрой, радикальной, но целесообразной и лишенной всякого почтения к традициям, если эти традиции начинали представляться ему (или действительно становиться) тормозом, мешающим претворению в жизнь его начинаний.

Ярким свидетельством присущего Цезарю в высшей степени энергичного, деятельного духа и предприимчивости Гая Юлия служат многочисленные меры, принятые в период его пожизненной диктатуры в сельскохозяйственной сфере, в области дорожного строительства и расширения существующей дорожной сети, мелиорации (к примеру — осушения Понтинских болот — постоянного источника малярии, которой именно там заразился на всю жизнь сам Цезарь, скрываясь в молодые годы от посланных по его следу Суллой «охотников за головами» — с целью превращения их в пахотные земли), как и во многих других областях экономики. Он неустанно трудился над реализацией идеи создания Империи, подлинной, без кавычек, мировой державы, открывавшей множество новых возможностей многим «ромулидам», или «энеадам» — чиновникам-управленцам и меркаторам-купцам, свободным земледельцам и банкирам. Одновременно Цезарь со своим «негласным кабинетом» разрабатывал дальнейшие планы расселения римского столичного плебса, отслуживших свой срок легионеров и «пролетариев в лохмотьях» в новых колониях, расположенных как в пределах, так и за пределами Италии. Не менее грандиозным по масштабам и смелости было одновременное восстановление разрушенных некогда (тоже — одновременно) римлянами Карфагена в Африке и Коринфа в Греции — на этот раз, уже в качестве римских колоний — Сolonia Iulia Carthago и Colonia Iulia Corinthus. Всего в новые колонии планировалось переселить из Города на Тибре восемьдесят тысяч столичных бедняков.

В целях развития торговли была детально разработана система поддержания в исправном состоянии римской дорожной сети, строительство дороги через перевалы Апеннин, планы расширения гавани Рима — Остии, чтобы она могла принимать более крупногабаритные морские суда с низкой осадкой, и, не в последнюю очередь, пожалуй, самый смелый проект строительства канала через Коринфский перешеек (Истм).

Реформу римской денежной системы дальновидный «потомок Венеры» осуществил еще в самом начале своего единовластного правления, восстановив, как уже говорилось выше, приведенные в полное расстройство финансы и кредитоспособность в Римском государстве путем введения единой и стабильной золотой валюты.

Но и жителей Рима на Тибре, «главы мира», диктатор не оставлял своими милостями. При нем было построено множество красивых общественных зданий, превративших «капут мунди» в «образцовый рабовладельческий город», сделав его из кирпичного — мраморным. Цезарь построил новый Форум, причем даже восстановил на прежнем месте низвергнутые «цезарианцами» в