Человек-звезда. Жизненный путь Гая Юлия Цезаря - Вольфганг Викторович Акунов

без конца. Не говоря уже о том, что рекомендованная Антонием мера предосторожности, скорей всего, не соответствовала привычке Цезаря постоянно играть со смертью, да и вообще «ходить по краю».

Профиль Марка Антония на монете

Профиль пятидесятипятилетнего Цезаря со звездой на денарии

Клеопатра, покинув родное Египетское царство, отважилась еще раз посетить своего Гая Юлия в Риме. Чтобы избежать нежелательных и могущих оскорбить «египетскую змейку» проявлений недовольства уязвленного в своей «национальной гордости» римского «державного» народа, Цезарь поселил ее в своих садах на берегу Тибра и не показывал ее римлянам публично. Нам ничего не известно о подробностях этих последних «римских каникул» возлюбленной Гая Юлия с «берегов священных Нила». Маленького «цезарёнка» — несмышленыша Цезариона, плод своей александрийской любви с Цезарем — Клеопатра из предосторожности оставила в Египте. Вся эта сдержанность и осторожность в проявлении чувств, однако, ни к чему не привела. Римские сплетники и сплетницы не преминули истолковать визит Клеопатры к своему «блудливому Ромулу» самым наихудшим и обидным для римской «великодержавности» образом.

«Вконец зарвавшийся» пожизненный диктатор, мол, собирается провозгласить себя царем, развестись со своей законною супругой-римлянкой Кальпурнией (тем более, что формально имел к тому необходимый повод — ведь Кальпурния была бездетной) и жениться на коварной «нильской змее», сделав ее не только египетской, но и римской царицей. Прямо какой-то разгул тирании!!! Просто ужасно, не правда ли? Куда только смотрит общественность? И куда только смотрят бессмертные римские боги?

Монеты, статуи и бюсты донесли до нас, людей, XXI века, портретные черты пятидесятипятилетнего Цезаря. Изборожденное глубокими морщинами, осунувшееся, как будто выжженное внутренним огнем, лицо, обтянутые тонкой кожей, сильно выступающие скулы, нависающий над узкими, будто закушенными, губами (выдающими безмерное разочарование всем происходящим внутри и вокруг Гая Юлия) большой выступающий нос. В-общем, портрет типичного меланхолика, явно уставшего от жизни. «Меланхолией» древние греки называли состояние глубокой подавленности, вызываемое в человеке, как им представлялось, разлитием содержащейся в его организме «чёрной желчи»…

20. Заговор против «потомка Венеры»

Квириты, решившиеся взяться за кинжалы и мечи, чтобы поставить кровавую точку в земной жизни своего собрата по сословию, такого же римского «нобиля», что и они сами, «пошли на дело» под лозунгами восстановления республики, свободы и законности. Привлекательные для всех и каждого, благородные лозунги, ничего не скажешь…

Профиль цезареубийцы Брута на монете

Но уже в описываемое, столь далекое от нас время не было ничего необычного в том, чтобы маскировать высокими идеалами стремление сохранить всеми средствами свои имущественные интересы и классовые привилегии. Именно в защиту этих интересов и привилегий решились взяться за острую сталь шестьдесят римских сенаторов, объединившихся для ликвидации Гая Юлия — выходца из их сословия, вознамерившегося столь дерзновенно поставить под вопрос их особое положение в Римском Свободном Государстве. Задуманная Цезарем замена аристократической демократии монархической диктатурой означала для заговорщиков конец господства их фамильных «династий», уравнение провинций в правах с Городом Римом — прекращение или затруднение привычного для столичных олигархов выжимания из покоренных территорий всех соков ради их, столичных олигархов, непомерного обогащения. Таим образом, будущие убийцы Гая Юлия были отнюдь не прекраснодушными, оторванными от жизни фантазерами. Они решили «завалить» диктатора не из «любви к свободе и демократии», а — элементарно! — «из-за бабок» (как говорил наш блестящий сатирик Михаил Задорнов).

Разумеется, наряду с этим голым материальным, экономическим интересом у заговорщиков могли быть (и наверняка были) еще и другие мотивы. К примеру, загнанная внутрь, но так и рвавшаяся наружу злоба, жажда мести и реванша за понесенное поражение помилованных диктатором и чувствовавших себя безмерно униженными этим помилованием родовитых «помпеянцев», чья уязвленная гордость не могла с этим смириться. Неудовлетворенное тщеславие и недовольство «нобилей», лишенных Цезарем возможности по-прежнему «играть первую скрипку» и не получивших тех магистратур, на получение которых они так рассчитывали, побудившее их присоединиться к заговору против «потомка Венеры». Старая, традиционная фамильная вражда к роду Юлиев. Личная ненависть к диктатору. Но все это скрывалось под личиной республиканских добродетелей. Следует еще раз подчеркнуть, что к заговору примкнул целый ряд старых товарищей Гая Юлия по партии «популяров» — демократов, для которых единоличная диктатура бывшего «популярского» вождя означала измену, полный разрыв с теми принципами, во имя которых они так долго и упорно вели борьбу с «оптиматами».

Во главе заговорщиков стоял одаренный военачальник Кассий Лонгин, выживший после неудачного похода Красса на парфян — человек твердый и бескомпромиссный по характеру. Кассий был сторонником Помпея, но был помилован Цезарем, отнесшимся к нем благосклонно и давшим Кассию новое назначение. Тем не менее, Кассий считал себя не оцененным по достоинству, обойденным по служебной линии и оттесненным на второй план, что не соответствовало его амбициям. Немаловажную роль в заговоре играли также Децим Брут, Требоний и Гальба, чье тщеславие диктатор не смог в должной (по мнению самого Гальбы) степени удовлетворить. Роль главного идеалиста и «образцового республиканца» среди заговорщиков выпала, волей Фортуны, Юнию Бруту— молодому и подающему большие надежды «нобилю», чье имя оказалось вписанным золотыми (или кровавыми, в зависимости от точки зрения) буквами в историю борьбы с тиранией и революционной жизненной позиции.

То обстоятельство, что Юний Брут был сыном бывшей многолетней «сударушки» Цезаря, по прежнему остававшейся близкой подругой «потомка Венеры», как и то, что диктатор буквально осыпал сына Сервилии своими милостями, дал, как уже упоминалось выше, повод римским сплетникам и сплетницам, на также и серьезным авторам, начиная с эпохи Цезаря, подозревать (и даже утверждать), что он был незаконным сыном Гая Юлия. Данная версия, естественно, придавала ситуации не только особую пикантность, но и эффектную драматическую окрашенность. Иные авторы сомневались в отцовстве Цезаря, который был всего лишь на пятнадцать лет старше своего предполагаемого сына от Сервилии. К тому же, зная практичный подход к жизни Гая Юлия, можно усомниться в том, что одних лишь родственных связей (даже самых близких) было бы достаточно для того, чтобы настолько войти к нему в доверие и милость и пользоваться его покровительством в такой степени, как молодой Юний. Дело здесь, думается, было в другом. Сделать Брута своим фаворитом Гая Юлия, скорее всего, побудили неоценимые услуги, оказанные (и все еще оказываемые) Цезарю его верной и весьма влиятельной подругой Сервилией в партийно-политической сфере.

Сервилия воспитала своего сына в ненависти к Помпею. Его планируемая властной матерью женитьба на Юлии, дочери Цезаря, должна была окончательно упрочить союз между