Византия в эпоху иконоборчества - Алексей Величко

И ранее Византийские императоры не чуждались рядовых посетителей, но Феофил представлял некий классический образец царя, к которому мог явиться с жалобой любой римлянин. По устоявшейся традиции император еженедельно отправлялся на богослужение в храм Святой Софии и на улице принимал жалобы от просителей. Как-то раз царедворцы попытались искусственно проредить толпу заявителей, но только вызвали гнев Феофила; больше такие попытки уже не предпринимались.

Этого мало — очень часто император являлся на городские рынки и, обходя лавки торговцев, интересовался качеством продаваемого товара и его ценой. Это совсем не походило на проформу, должную создать благоприятный имидж василевса: в Римской империи вопросы торговли и ценообразования находились под мудрой и надежной опекой государства, и царь следил за тем, чтобы установленные законом правила не нарушались[583].

Сохранилось изложение одного судебного дела, рассмотренного императором. Некий военачальник желал заполучить прекрасного коня, которым владел один мужественный, но небогатый воин, многократно прославивший Римскую державу на полях битв. Хотя стратиг был выше рангом, воин категорично отказывался продать тому своего боевого друга, и полководец не забыл нанесенной ему обиды. Когда спустя какое-то время пришло повеление подобрать для царской конюшни красивую лошадь, стратиг силой забрал у бедного солдата животное и передал императорским слугам.

Стратиот не стал роптать, однако его жена, наслышанная о справедливости Феофила, явилась в Константинополь и в день выезда царя во Влахернский дворец пала перед ним на колени. «Под тобой, государь, — конь моего мужа, которого забрали в нарушение закона», — заявила женщина. Пораженный царь, не имевший ни малейшего представления о предшествующих событиях, приказал назначить на другой день суд. Вызвали стратига, попытавшегося уверить царя, будто спорная лошадь является его добычей в военном походе, но на очной ставке ложь его слов стала очевидной для Феофила. Приговор императора был справедлив и суров: стратига сняли с должности, а его состояние передали жене и детям воина, уже погибшего к тому времени на войне[584].

В другой раз к императору явились бывшие сторонники мятежника Фомы Славянина из фемы Кивирреотов и пожаловались, что некий чиновник, служивший там, а ныне монах Антоний, после подавления мятежа конфисковал их имущество. Царь вызвал на суд инока, и хотя тот уверял Феофила, будто преследовал этих людей как мятежников против покойного императора Михаила II Травла, вынес решение вернуть конфискованное имущество[585].

Казалось, в лице Феофила воскресли святой Константин Равноапостольный и святой Юстиниан I Великий, чтобы восстановить стабильность, справедливость и порядок в Римском государстве. В течение многих десятилетий ни один из Византийских царей не демонстрировал такой отрешенности от личных интересов и не придавал образу василевса такой внутренней силы и красоты, как Феофил. Исключения не делались ни для кого, подтверждением чему является одна история, связанная с императрицей святой Феодорой, супругой василевса.

Для отдыха от трудов царь приказал перестроить один из пустынных пригородов Константинополя и разместил там свой дворец среди роскошных деревьев. Как-то, отдыхая в послеобеденную жару, Феофил увидел громадный корабль, заходящий в гавань. Поинтересовавшись, чье это судно, император услышал: «Царицы». На следующий день василевс явился в порт, где на якоре стояло интересующее его судно, узнал, какой груз находится в его трюме, а затем собрал синклит и завел разговор.

«Кто из вас имеет нужду в хлебе, вине или какой другой домашней провизии?» — спросил Феофил. На это все сановники, не понимая, куда клонит их василевс, нестройно ответили, что не нуждаются ни в чем. «Неужели вы не знаете, — продолжал царь, — что августа, моя супруга, превратила меня — царя Божьей милостью в судовладельца? А кто когда видел, чтобы Римский царь или его супруга были купцами?» Синклит скорбно молчал. После этого император приказал спустить всех моряков, находящихся на корабле, на землю, а судно сжечь вместе со всеми товарами[586].

Как благочестивый христианин, царь упорно боролся с любыми проявлениями греховной человеческой природы, но, увы, и сам однажды был соблазнен красотой одной из служанок императрицы. Совершив блуд, император ужаснулся содеянному им греху и открылся св. Феодоре. Он поклялся страшной клятвой супруге, что впредь никогда не позволит себе ничего подобного, и слово свое сдержал.

Однако эти небольшие размолвки не испортили теплых отношений двух любящих друг друга сердец. Феофил был счастлив в браке и имел от союза с благочестивой супругой двух сыновей и четырех дочерей: Михаила, Константина, Пульхерию, Анну, Анастасию, Феклу. К сожалению, в 831 г. первенец Константин во время детской игры утонул в цистерне с водой, после чего очень долго в царственной семье не рождалось наследника. Как заботливый отец, Феофил возвел для детей дворец во Влахернах, а рядом с ним роскошно обставленный дом и дворец в районе Кариан. Правда, политические соображения и государственная польза нередко довлели над его родительскими чувствами. Сохранилось предание, что Феофил, опасаясь в дальнейшем борьбы за власть в Римской империи, сделал все, чтобы его дочери не вышли замуж, а приняли монашеский постриг.

Как уже писалось выше, после смерти Константина царственная семья долго не имела наследника. Желая подготовиться на случай непредвиденных обстоятельств (жизнь есть жизнь, и, отправляясь на скорую войну, царь не хотел лишать Римскую империю законного наследника), Феофил выдал свою любимую сестру Марию за сановника Алексея Муселе, этнического армянина. Видимо, выбор жениха состоялся не только по причине красоты, мужественности и знатности рода молодого военачальника, но и потому, что императрица св. Феодора, этническая армянка, окружила себя единоплеменниками. А поддержка армянской диаспоры многого стоила.

После свадьбы император почтил Алексея титулом патриция и анфипата, затем магистра, а вскоре — цезаря. Очевидно, он почти безоговорочно доверял ему и предполагал в случае крайней необходимости объявить Алексея наследником престола. Поручив тому большое войско, царь направил зятя в Лонгивардию, где Алексей навел порядок и восстановил государственное управление.

Как обычно, человеческая зависть расцветает на плодах чужих побед. Во дворце начались разговоры, будто втайне Алексей мечтает о царской власти, что не осталось незамеченным для самого молодого человека. Он бросился в ноги императора и просил его разрешения уйти в монастырь. Но мудрый Феофил, не придав никакого значения сплетням, успокоил воина и сказал буквально следующее: «Я не лишу жену мужа. Иди и спокойно занимайся своими делами».