Византия в эпоху иконоборчества - Алексей Величко

Свой протест высказал и прп. Феодор Студит — строгий, но… не публичный. Все еще надеясь вернуть императора к иконопочитанию, Студит смягчил свой ригоризм, стоивший императорам и Константинопольским патриархам в прежние годы много здоровья. Нет, конечно, он не одобрял такого брачного союза, но и не призывал кары Небесной на голову императора, преступившего каноны и даже царские законы. Своей матери, также пребывавшей в монастыре, преподобный писал буквально следующее: «Следует, чтобы твое благочестие оставалось в монастыре, когда августа занимает дворец, в котором Евангельский меч ясно производит рассечение. Это, прости, госпожа, с великим раздумьем и тревогой сердечной осмелились мы, как бы беседуя на ухо, изложить в письме, моля Бога о даровании обеим вам лучшего и спасительного и ныне и в будущем»[572].

Однако военные неудачи не обескуражили Михаила Травла, и в 829 г. он отправил на Крит новое войско под командованием Кратера, стратига Кивириотов, надеясь отвоевать остров обратно. На 70 триерах византийцы прибыли на Крит, но и арабы не собирались отсиживаться в обороне. Вскоре враги стояли друг напротив друга, а с рассветом началась битва. Оба войска упорно бились почти весь день, наконец, ближе к вечеру сарацины стали отступать, не в силах сдержать натиск римлян. Отступление перешло в бегство, и только крайняя усталость византийцев не позволила им овладеть лагерем мусульман.

Но это событие, начавшееся столь счастливо, закончилось катастрофично. Ночью византийцы радостно и шумно отмечали победу, не подозревая, что враги тайно под покровом темноты зашли им в тыл и находятся уже совсем близко. Когда христианское войско уснуло, арабы напали на спящий лагерь и перерезали почти всех находящихся в нем солдат. Полководец Кратер попытался спастись, но был взят в плен сарацинами и живым распят на кресте, стяжав мученический венец за отказ отречься от Христа[573].

После этого можно было с уверенностью сказать, что Крит перестал быть имперской территорией. Он стал стратегическим центром арабской экспансии на римские земли и представлял большую опасность в течение многих десятилетий. Достаточно сказать, что, по оценкам специалистов, в течение всего этого времени весь византийский флот оказался в состоянии блокады, которую не смогли разорвать даже храбрые действия его отдельных флотоводцев, например Орифы[574]. Арабы отчаянно отбивали все последующие попытки византийцев вернуть остров, и лишь в 961 г. он был отвоеван христианами обратно.

А в злосчастном 827 г. Римскую империю ждал еще один неприятный сюрприз: турмах острова Сицилия некто Евфимий воспылал страстью к красивой и молодой монахине Омонизе, еще в детстве принявшей постриг, выкрал ее силой из монастыря, сделав против воли девицы ее своей женой. Когда его упрекнули в этом дурном поступке, военачальник без долгих споров привел в пример императора, недавно также сочетавшегося браком с монахиней, и тоже против ее желания.

Братья насильно выданной замуж девушки обратились к суду царя, и император приказал стратигу Сицилии протоспафарию Фотину, переведенному сюда с Крита, произвести расследование. В случае, если такой факт подтвердится, давал Михаил Травл наказ своему сановнику, Евфимию надлежало отрезать нос, согласно римским законам, и снять с должности. Тот, конечно, не стал ждать и бежал в Северную Африку, к повелителю Иврикии, имевшей самостоятельный статус по отношению к Халифату, с предложением передать Сицилию арабам в обмен на жизнь и награду.

Бедуины созвали военный совет, где мнения разделились. Кто-то полагал, что не имеет смысла нарушать мирный договор, заключенный еще в 813 г., но другие заявили, будто в сицилийских темницах еще томятся мусульмане, захваченные в плен византийцами в ходе последней войны. В итоге арабы провозгласили изменника Римским царем и дали Евфимию большое войско. Сопровождал Евфимия арабский военачальник Асад. Примечательно, что первоначально речь шла о банальном налете, а не о завоевании острова.

Интересно, что первое столкновение арабов в июне 827 г. случилось с островными союзниками Евфимия — они просто не признали друг друга. Но затем сарацины нанесли византийцам первое поражение, преследуя тех по южному побережью. У Сиракуз мусульмане остановились. Византийцы попытались затянуть время, направив парламентеров для переговоров, но Асад быстро понял, в чем заключается их миссия[575].

После быстрой расправы с отдельными гарнизонами, сохранившими верность Римскому императору, Евфимий явился в Сиракузы, чтобы предстать перед народом в царских одеждах и получить законное признание своих прав на всю Империю. Но здесь его ждало возмездие: два безымянных брата, подошедшие к узурпатору, схватили и отрубили изменнику голову. Разумеется, они тут же погибли сами.

Но битва за Сицилию только начиналась. Сарацины прошли поперек весь остров, и им пришлось столкнуться с сопротивлением других греческих городов, ждавших помощи из Константинополя. Осадив Сиракузы, Асад быстро понял, что осажденные используют любой повод для переговоров, на самом деле ожидая императорской армии, которая запаздывала. Сам арабский вождь в это же время получал постоянные подкрепления с Крита и из Африки. И ему не составило никакого труда уничтожить небольшой византийский отряд, пытавшийся проникнуть в Сиракузы для помощи своим согражданам. Однако месяц шел за месяцем, и стали давать себя знать обычные для осадной войны обстоятельства: голод в лагере осаждавших войск и болезни. К несчастью для арабов, осенью 828 г. Асад скончался вследствие заразного заболевания.

Мусульмане избрали вождем другого воина — Мухаммеда ибн аль-Джевари, но тут к Сиракузам начали подходить долгожданные корабли с продовольствием и подкреплениями из Константинополя. В отчаянии арабы сожгли свои суда — все равно те оказались бесполезными против римского флота, и ушли в глубь острова. К концу 829 г. их положение на Сицилии стало отчаянным[576].

Хотя арабы не овладели Сицилией, с этого года началась их долголетняя война с византийцами за обладание важнейшим островом. Впрочем, это не помешало им усилить набеги на другие римские провинции, овладев Калаврией и Лонгивардией. В это же время, используя слабость византийской армии, отложилась Далмация, заявив о своей независимости — греческий элемент уже давно не являлся там преобладающим[577].