Хроника взятия Сеуты - Гомиш Ианниш де Зурара

болезнью, что у него имелась [387], то много сомневался, что проживет столько, чтобы испытать такую радость, сумев свершить подобное деяние. Однако он прикажет отнести себя в носилках к краю (extremo) [границе] Португалии, куда он просил его [Короля Дона Жуана] прибыть, дабы им обоим поговорить более обстоятельно обо всех его делах. И пусть он [Король Дон Фернанду] даже умрет в том путешествии — от чего, как он разумел, он не был избавлен, сообразно великому страданию, у него имевшемуся, — он почтет свою жизнь за весьма добро потраченную (despesa) в подобном труде.

И с таковым сообщением отбыл Алвару Гонсалвищ из Сидовой Валенсии (Valenca do Cide) [388], где в то время пребывал Король [Дон Фернанду], весьма довольный добрым приемом, ему оказанным; ибо как он, так и Жуан Эшкудейру получили от него драгоценности и иные милости весьма щедро (mui gradamente), сообразно тому, каким был Король. Каковой, как только отбыл Алвару Гонсалвиш, начал свое путешествие, однако спустя немного дней пришел к концу своей жизни [389]; и таким образом все оказалось устроено, что Король [Дон Жуан] получил известия о смерти Короля Дона Фернанду прежде, нежели Алвару Гонсалвиш прибыл к нему.

И поистине Испания должна была весьма сожалеть о смерти такого государя, ибо был он человеком великих добродетелей, каковые направляли его к великим деяниям. И остался он Инфантом весьма могущественным и весьма любимым всем народом Кастильским[390], когда Короля Дона Энрики, его брата, не стало в сем мире (faleceu deste mundo), так что мог бы назваться королем, кабы пожелал, поскольку племянник его на то время пребывал в возрасте не более двух лет; каковую вещь он не пожелал свершать — хоть и много его том просили, — говоря, что Бог никогда не желал, чтобы он свершал вещь, чрез кою имя его могло заслужить какое-либо порицание. И так посадил [будущий] Король [Дон Фернанду] своего племянника на королевский престол, и повелел принять его как короля во всем его королевстве, и затем правил им [королевством] с королевой, его матерью, с немалою пользой, к великому удовлетворению всех в королевстве. И он осадил Антекейру (Antequeira), и захватил ее у мавров (a filhou aos mouros) [391], и много ущерба причинил в тех королевствах Граадских в то время, пока [власть] его длилась в Кастилии (enquanto durou em Castela); и позже получил он королевство Арагонское, как мы уже говорили. И кабы смерть не поторопилась его забрать, не были бы дни его потрачены на дело иное, нежели война с неверными, каковое намерение, следует думать, должно было стать весьма великою частью его заслуг в мире ином, ибо добрая воля там, где не хватает возможности, во многих местах принимается как дело.

Четыре королевских короны остались в Испании, выйдя из первого ее колена [392], и один магистр Сантьягу [393], сеньор земель Инфантаду [394], со многими и добрыми крепостями в Кастилии, и другой сын, герцог Гандия [395], со многими иными местами в Кастилии и Арагоне. Однако поскольку дела того королевства во многих местах переплетаются с нашими [португальскими], мы в дальнейшем будем говорить более пространно обо всех сих вещах.

ГЛАВА XCII

Как автор говорит о великом избиении, что было учинено среди мавров в тот день

Во всех исторических книгах (livros historiais) авторы всегда имели обыкновение подводить итог (ementar) числу как погибших, так и пленных, однако сие, как мы разумеем, не может быть содеяно во всех без исключения случаях, поскольку победители в такое время всегда имеют более заботы о том, чтобы захватить у врагов добычу, нежели о том, чтобы перечесть поименно тех, что лежат мертвыми в поле.

Весьма вероятно, что сие может быть содеяно чрез военачальников побежденных, каковые по книгам своих войсковых переписей (alardos) во многих случаях желают получить знание о своих потерях, либо же когда погибших так мало, что победители могут их легко перечесть; каковое число мы в сем деянии так никогда и не сможем узнать, поскольку были одни, что сказали, будто убитых было пять тысяч, другие же, излагавшие более обстоятельно, сказали, что десять тысяч, другие же исчислили количество в две тысячи; и до того [все] они ошибались в своих подсчетах, что мы не желаем определенным образом приводить ни один из них, оставляя сие на суд тех, кто проявит сдержанность, приняв во внимание, что коли уж деяние проходило таким образом[, как было описано], какой конец должны были положить врагам те, что вели свой бой в неравных условиях (por desigual comparacao) [с преимуществом] по двум причинам. Первая — поскольку христиане были все вооружены, каждый в большей или меньшей степени, сообразно своему положению, вторая же — победа, обретенная нашими, ибо природа допускает, чтобы тела, подвергшиеся злосчастию, с большею легкостью следовали страхам, нежели те, кому фортуна являет противоположный свой лик (contrairo sembrante). И чем более слабости ощущали победители в побежденных, тем более урона учиняли среди них, по каковой причине было содеяно в тот день великое избиение, коего [жертвы] были разбросаны по всем улицам города, ибо хотя некоторых и убивали в домах — как они и в самом деле убивали, в особенности женщин и малых детей, — но когда время близилось к ночи, каждый, находя их [трупы] так, как они лежали в [найденном им для себя] пристанище, хоть дом и принадлежал тем [убитым] при жизни, весьма быстро (mui asinha) выбрасывал их вон из него, не довольствуясь тем, чтобы принять их на ту ночь в свое общество. Однако с великою радостью давали приют [выжившим] маврам — одним из-за надежды, что имелась у них на прибыль, что должны были получить они как выкуп за тех, другим из-за службы, кою они от тех [мавров] ожидали.

И так все улицы пребывали усеяны (jaziam acompanhadas) теми мертвецами, каждый в том положении (jazeda), в коем оставил его крайний его жребий, не считая тех, чьи одежды вызвали алчбу христиан, вследствие чего они срывали ее с них; и основные места, где таким образом лежали сии груды тел (mortalha), были вдоль тех улиц близ замка, где оказался Инфант Дон Энрики с теми своими [людьми], как мы уже сказали.

О, как же у нас, прочих, содрогается плоть, когда случайным образом зрим мы какого-нибудь мертвого человека пред своими очами, и стоим мы над