Ангелы и Демоны - Дэн Браун

— Больше ни слова, мистер Лэнгдон! — бросилкоммандер.

Пробежав через двор перед бельведером и приблизившись кфонтану напротив штаба швейцарской гвардии, Лэнгдон взглянул на измазанныекровью часы. 9:41. Рука перестала кровоточить, но ее вид совершенно ни о чем неговорил. Она болела сильнее, чем до этого. Когда профессор был уже у входа, изздания навстречу ему мгновенно высыпали все — Оливетти, Рошер, камерарий,Виттория и горстка гвардейцев. Первой рядом с ним оказалась Виттория.

— Вы ранены, Роберт?

Лэнгдон еще не успел ответить, как перед ним возникОливетти.

— Мистер Лэнгдон, я испытываю огромное облегчение,видя, что с вами не случилось ничего серьезного. Прошу извинить за то, чтопроизошло в архивах. Это называется «наложение сигналов».

— Наложение сигналов?! — возмутилсяЛэнгдон. — Но вы же, дьявол вас побери, прекрасно зна…

— Это моя вина, — смущенно сказал, выступиввперед, Рошер. — Я представления не имел о том, что вы находитесь вархивах. Система электроснабжения нашей белой зоны в какой-то своей частиобъединена с системой архивов. Мы расширяли круг поисков, и я отключилэлектроснабжение. Если бы я знал…

— Роберт… — начала Виттория, взяв руку Лэнгдона всвои ладони и осматривая рану. — Роберт, — повторила она, — папабыл отравлен. Его убили иллюминаты.

Лэнгдон слышал слова, но их смысл скользнул мимо егосознания. Слишком много ему пришлось пережить за последние минуты. В этотмомент он был способен ощущать лишь тепло ее рук.

Камерарий извлек из кармана сутаны шелковый носовой платок ипередал его американцу, чтобы тот мог вытереть руку. Клирик ничего не сказал,но его глаза, казалось, зажглись каким-то новым огнем.

— Роберт, — продолжала Виттория, — высказали, что знаете место, где должно произойти очередное убийство.

— Да, знаю, — чуть ли не радостно началученый, — это…

— Молчите! — оборвал его Оливетти. — МистерЛэнгдон, когда я просил вас не произносить ни слова по радио, у меня были на товеские основания. — Он повернулся лицом к солдатам швейцарской гвардии ипроизнес: — Простите нас, господа.

Солдаты, не выразив никакого протеста, скрылись в зданииштаба. Абсолютное подчинение, подумал Лэнгдон.

— Как мне ни больно это признавать, — продолжалОливетти, обращаясь к оставшимся, — но убийство папы могло произойти лишьс участием человека, находящегося в этих стенах. Из соображений собственнойбезопасности мы теперь никому не должны доверять. Включая наших гвардейцев.

Было заметно, с какой душевной болью произносит Оливетти этислова.

— Но это означает, что… — встревоженно началРошер.

— Именно, — не дал ему закончить коммандер. —Результаты ваших поисков серьезно скомпрометированы. Но ставки слишком высоки,и мы не имеем права прекращать обследование белой зоны.

У Рошера был такой вид, словно он хотел что-то сказать. Нозатем, видимо, решив этого не делать, он молча удалился.

Камерарий глубоко вздохнул. До сих пор он не проронил нислова. Но Лэнгдону казалось, что решение уже принято. У него создалосьвпечатление, что священнослужитель переступил линию, из-за которой уже не можетбыть возврата назад.

— Коммандер, — произнес камерарий не терпящимвозражений тоном, — я принял решение прекратить работу конклава.

Оливетти с кислым видом принялся жевать нижнюю губу.Закончив этот процесс, он сказал:

— Я бы не советовал этого делать. В нашем распоряженииеще двадцать минут.

— Всего лишь миг.

— Ну и что же вы намерены предпринять? — ГолосОливетти теперь звучал вызывающе. — Хотите в одиночку эвакуировать всехкардиналов?

— Я хочу использовать всю данную мне Богом власть,чтобы спасти нашу церковь. Как я это сделаю, вас заботить не должно.

— Что бы вы стали делать… — выпятил было грудькоммандер, но, тут же сменив тон, продолжил: — У меня нет права вам мешать.Особенно в свете моей несостоятельности как главы службы безопасности. Но япрошу вас всего лишь подождать. Каких-то двадцать минут… До десяти часов. Еслиинформация мистера Лэнгдона соответствует действительности, у меня пока ещесохраняются некоторые шансы схватить убийцу. У нас остается возможностьследовать протоколу, сохраняя декорум.

— Декорум? — приглушенно рассмеялсякамерарий. — Мы уже давно переступили черту приличия, коммандер. Неужеливы до сих пор не поняли, что мы находимся в состоянии войны?

Из здания штаба вышел швейцарский гвардеец и, обращаясь ккамерарию, сказал:

— Синьор, я только что получил сообщение, что намудалось задержать репортера Би-би-си по фамилии Глик.

— Приведите его и женщину-оператора ко входу вСикстинскую капеллу для встречи со мной, — удовлетворенно кивнув, сказал камерарий.

— Итак, что вы намерены предпринять? — спросилОливетти.

* * *

«Альфа-ромео» Оливетти вылетел из ворот Ватикана, но на сейраз за ним следом не мчалась колонна других автомобилей. Сидя на заднемсиденье, Виттория перевязывала руку Лэнгдона бинтом из аптечки, которую нашла вотделении для перчаток.

— Итак, мистер Лэнгдон, куда мы теперьнаправляемся? — спросил Оливетти, глядя прямо перед собой через ветровоестекло.

Несмотря на то что на крыше машины мигал проблесковыймаячок, а сирена ревела на полную мощность, у Лэнгдона создалось впечатление,что их мчавшийся в самом сердце старого Рима автомобиль никто не замечал. Всеримляне, казалось, катили в противоположном направлении — в сторону Ватикана.Святой престол, похоже, становился главным местом развлечения у обитателейдревнего города.

Лэнгдон сидел рядом с Витторией, и в его голове один задругим возникали вопросы, на которые у него не было ответа. Как быть с убийцей,если его удастся схватить? Скажет ли он, что им так нужно узнать? А еслискажет, то хватит ли времени на то, чтобы устранить опасность? Когда камерарийсообщит собравшимся на площади Святого Петра людям о грозящей им смертельнойопасности? Его продолжал беспокоить и инцидент в хранилище. Действительно лиэто простая ошибка?