Из пункта А в пункт Б - Владислав Григоревский

даже сам себя с трудом сейчас понимаю. – то есть, я это, конечно, я, вот только мысли будто не мои. Словно как у тех, кто все время верил и надеялся, и тут хлоп. И все, я не верю. И надежда умерла почему-то одна из первых.

– Думаю, это вполне нормально. Учитывая обстоятельства. Ты оставил прошлое за той дверью. И теперь ты меняешься. Тебе предстоит принимать трудные решения. В которых тебе никто не поможет. Ты не сможешь вернуть прежнего себя, никогда. Теперь это твой дом и твоя судьба. И чем быстрее ты поймешь это, тем быстрее изменишься.

Он замолчал. Его голос был ровен и холоден. Он посмотрел на меня своими магнетическими глазами и меня словно парализовало. Я не мог отвести взгляд. А он смотрел не на меня, а внутрь меня. От этого всё внутри меня сжалось. Я и сам вжался в кресло. Как будто на меня смотрит змея, готовая вот-вот броситься мне в лицо. А я боюсь пошевелиться, чтобы не спровоцировать.

– Расскажи, как вы познакомились с Сашей. – с трудом выдавил я из себя. Мне хотелось увести разговор в другое русло и просто отвлечься.

– Так же, как и с тобой. Я был с тем, кто был до него. Он нас и познакомил.

– Какой он был, когда вы познакомились?

– Как и ты. Растерян.

– Думаю, ему было легче. Ему помогал учитель. Я думаю, Саша нашел бы слова, чтобы меня поддержать.

– Не долго. Это заведение не предусматривает наставничества. – Сапофи широко улыбнулся.

Не знаю сколько мы так просидели, погруженные в свои мысли. Дрова в камине уже почти прогорели и пламя огня едва колыхалось. Глядя на него, меня начало клонить в сон. Очередной раз моргнув, я понял, что моего помощника уже нет в кабинете. И я решил моргнуть ещё раз, в надежде на последний раз.

***

В кабинете, как думаю, и во всём заведении не было часов. И ориентироваться по времени приходилось по солнцу. Я знал, когда день, а когда ночь. Так как за окном в основном преобладала пасмурная погода, то время дня, зачастую, мне было не известно. Да и признаться, мне было всё равно.

После нашей беседы с моим помощником прошло больше недели. Примерно. Зачастую, днём я спал, а ночью бодрствовал. Поэтому, вполне допускал, что мог и пропустить день.

В зал меня не приглашали. Хотя я точно знаю, что посетители приходили. Периодически я тихо спускался и стоял у запертой двери, прислушиваясь. И точно слышал голоса. Разобрать их, к сожалению, не представлялось возможным. По той причине, что все здесь не хотели нарушать тишину и потому, зачастую, говорили почти шепотом. Бывало, что днём, когда обычно зал пустой, я выходил. Перекидывался несколькими словами с Архоном и возвращался к себе. Так я узнал, что люди действительно заходят. Но на вопрос, почему не приглашают меня, он лишь пожал плечами. Было заметно, что он стал менее словоохотливым. Да и я не знал о чем говорить. Так же, мне стало известно, что после нашей беседы, на следующий день, Сапофи куда-то ушел. И пока, так и не вернулся.

Выходить из заведения мне почему-то не хотелось. Точнее, такое желание у меня появлялось. Но стоило лишь спуститься в зал, как оно тут же пропадало. Уж не знаю, с чем это могло быть связано. И в конечном итоге, по не многу, привила игры были приняты мной. Для себя я решил, что могу уйти в любой момент, а пока, попробую продолжить дело своего друга. Может и мне удастся обрести веру в свои дела, коей обладал Саша.

А пока, я решил погрузиться в изучение библиотеки. Если так можно назвать стеллаж книг в моём кабинете. Большинство книг, почти все, были старыми. Но прекрасно сохранившимися. В основном здесь преобладала мировая классика. Многие из книг были на языке оригинала. Так же, в изобилии были книги о мифах народов мира. Древнегреческие, скандинавские, египетские и прочие. Даже несколько книг о племенах Ацтеков и Майя. Были книги, которые в подробностях описывали древние обряды и культы. В общем, наряду с привычными книгами известных авторов то и дело встречались довольно интересные и редкие издания не популярной литературы.

И так, расположившись в кресле или за столом, я приступал к чтению. Да, после беседы с Сапофи и решением остаться, я занял место за столом, как и подобает хозяину заведения. Но чтение мне давалось с трудом. Или, если быть честным, не давалось вовсе. Даже увлекательная книга быстро надоедала и меня начинало клонить в сон. Пять-шесть страниц и всё, я уже сплю. Возможно, мозг и так перегруженный информацией, переживаниями и стрессом, просто не хотел дополнительно себя нагружать. Что ж, я мог его понять, и потому смирился с этим довольно быстро. И предпочёл чтению, размышления.

А ночами, сидя у горящего камина, я придавался созерцанию стены. Как было уже сказано, днём ничего на ней не происходило. Но с наступлением сумерек она оживала. И если поначалу это меня пугало. То теперь увлекло и начало дарить покой.

Линии плавно, будто волны, не спеша, переплетались. Каждый раз, создавая новую, уникальную композицию. Это мог быть целый город, погруженный в свои будние дела. Или лес, наполненный животными и живший по своим правилам. Горы, поля, моря и звездное небо. Линии могли показать мне всё, что только возможно. Всё, что мой разум мог воспринять.

Но были картины, которые меня пугали. Так, однажды, мне явилось поле боя. Искрученные тела людей, животных и не известных мне существ. Все лежали наповал, изувеченные, изуродованные, мертвые. Свет от огня, что дарил камин, придавал эффект, будто всё залито кровью. Мне даже чудилось, что я слышу стоны и крики боли. Над всем этим смертным полем возвышался холм. И там, на вершине этого холма была едва различимая фигура. Одетая во всё черное, фигура восседала на коне. На странном коне, у которого было больше четырех ног. Восемь, как мне показалось тогда. Этот воин в черном был единственным оставшимся в строю. Он держал в руке меч, с острия которого обильно капала кровь. Кто-то из павших тянул к нему свои руки, взывал. Может, просил о пощаде, может проклинал. Но воин, будто живая статуя, лишь взирал вдаль.

Иной раз я оказывался в огромном, торжественном зале. Колонны, отдаленно напоминавшие деревья, огромными и высокими столбами держали на себе крону в виде потолка. Искры от костра, разлетавшись создавали иллюзию сверчков, что парили по залу и дарили свет. Пространство наполняли существа, отдаленно напоминавшие людей. Но их тела были настоль изящны, а движения грациозны, что больше у них было от кошек. Эти существа танцевали, мило беседовали и смеялись. Я был уверен, что где-то там, в уголке этого зала есть оркестр. Который играет им свою прекрасную мелодию.

Порой линии дарили и знакомые виды мест. Одним из таких был домик в деревне из детства, который я давно позабыл. У крыльца, которого на лавочке сидела старушка. В ней я узнал свою бабушку. Она мило улыбалась мне, как и тогда, в детстве. Когда меня привозили к ней в гости. Родители не любили к ней ездить, она была со странностями. Но меня любила, а я любил её. Она любила читать мне сказки. Точнее рассказывать по памяти. К сожалению, сколь не силился я вспомнить их, так и не смог. Это были не знакомые всем нам детские сказки.

Так я проводил своё время. Которое, будто дало мне отдышаться. Перед грядущей бурей, в которую я угадил.

Глава 6

Когда очередной вечер уступил место ночи, я спустился в зал. Смысла скрываться в четырех стенах не было.

Два столика были заняты. Двое мужчин сидели ко мне спиной, погруженные в свои мысли. Они всегда садятся спиной ко входу. И их лица я вижу лишь, когда сажусь на против.

Оба были одеты в хорошие костюмы и с сединой в волосах. Только у одного