Оборванная юность - Виктор Трынкин

немцы на железнодорожном узле в городе принимают бронетехнику, орудия, боеприпасы и всё это готовят к отправке на фронт. Но эти сведения необходимо было проверить. По этому случаю командир вызвал к себе начальника разведгруппы Бычкова.

— Надо узнать по каким дорогам вся эта техника будет отправлена на передовую для подкрепления вражеских войск, и желательно уничтожить её, — с глубокой озабоченностью сказал командир.

Бычков задумался. Посылать в город разведчика, где полно немецких патрулей, рискованно. Облавы в городе бывают часто, и подозрительных лиц хватают регулярно. Особенно это делать любят полицаи. Они хотят всячески выслужиться перед своими хозяевами.

— Я думаю, Василь Ефимович, надо послать такого человека, который бы меньше всего привлекал к себе внимание.

— Правильно говоришь, — сразу согласился командир, и его живые глаза стали более внимательными. — Кого предлагаешь?

— Я тут в отряде приметил одного смышлёного паренька.

— Это кого же? Уж не Андрея ли Макарова?

— Да, его.

— Нет, Паша… Втягивать детей в опасное дело нельзя. Мы себе этого никогда не простим.

— Сразу видно, что в вас прочно сидит школьный учитель. Но, Василь Ефимович, война по возрасту никому не делает скидку, а подросток под видом попрошайки может проникнуть туда, куда взрослому доступа нет.

Бортич с внутренним волнением слушал лейтенанта, и его стало мучить противоестественное чувство чего-то страшного, того, чего не бывает в нормальной мирной жизни. По душе полоснуло холодом от этой вынужденной безысходности, нелепицы.

— Ты прав, Паша, — с некоторым упрёком, сквозь стиснутые зубы сказал он. — Понимаю, что идёт смертельная схватка… Но дети есть дети…

Командир партизанского отряда замолчал. Он чувствовал на себе пронзительную вину и без всякой надежды, сдвинув брови, чтобы не показать расстройство своё, стал нервно раскуривать козью ножку… Может быть, в эту минуту он вспомнил о своих детях, которые остались на оккупированной зоне.

— Так-то оно так, Василь Ефимович, но ведь война — это ещё кто кого перехитрит, — и Бычков убеждённо добавил: — Надо рисковать. Маленьких на войне не бывает.

Дверь, обитая войлоком, отворилась и в землянку вошел раскрасневшийся Андрей. Ему было невдомёк, зачем вызвали в штаб.

— Здравствуйте, Василь Ефимович, — бойко по-ученически поздоровался он. — Вызывали?

— Это не я вызывал, а начальник разведгруппы, — кивнул он в сторону лейтенанта.

— Ну как ты там, на кухне? — лукаво прищурился Бычков. — Справляешься?

— А чего там хитрого-то? — понуро буркнул Андрей, приняв его слова за насмешку. — Конечно, справляюсь.

— Ну, это по-разному бывает, — Бычков еле заметно улыбнулся. — На кухне тоже надо иметь сноровку.

Андрей пытался понять: «Куда это он гнёт? Причём здесь кухня?»

— Одним словом, — лейтенант резко поменял тон разговора, — Андрей, мы хотим тебя определить в разведку. Скажи честно, ты не боишься, согласен? — Он сделал продуманную паузу.

У мальчишки от неожиданности перехватило дыхание и радостно забилось сердце.

— Конечно, согласен! — вырвалось у него. Андрей застыдился своей радости. Он не мигая смотрел на Бортича.

Лицо командира стало твёрдым, взгляд пристальным. Он, как школьный учитель, увидел в нём человека, в душе которого поместилась маленькая вселенная. Василь Ефимович не хотел примешивать серьёзность обстоятельства к равнодушию. Понизив голос, сказал:

— Андрюша, смотри, это дело серьёзное, война — не детская игра в приключение, — Бортич предупреждающе смотрел на него ожидая ответа.

— Да всё я понимаю, — мальчишка расцвёл улыбкой.

— Тогда слушай и запоминай, — учащённо заговорил Бычков. — Времени у нас на раскачку нет. Твоё задание будет таким… Надо под видом попрошайки проникнуть в город и на железнодорожном узле узнать, много ли там военной техники, какая она, в каком состоянии, когда собираются отправлять. Для этого хорошо бы узнать график отправления составов.

Мальчик слушал молча, с пониманием кивал головой, а когда Бычков закончил, сказал:

— Наша школа была недалеко от станции. Я этот район знаю.

— Это хорошо, — вступил в разговор Бортич. В его голосе послышалась заботливая интонация, — Но знать мало. Надо включить воображение. Для этого, сынок, старайся не попадать на глаза немцам. Если схватят, не тушуйся — говори, что ты сирота из деревни, дом сожгли, маму угнали в Германию, отец умер ещё до войны, а ты ходишь и просишь милостыню, чтобы не умереть с голоду. Плач, чтобы пожалели, — через паузу добавил: — Хотя фашисты никого не жалеют… Нацизм — это народная беда, — он с теплотой посмотрел на него. — До трассы пойдёте с Егором, дальше — один. В условленном месте он останется тебя ждать. — Василь Ефимович по-отцовски обнял мальчика, прижал к себе и мягко, но строго сказал: — Ты, Андрей, должен быть в конце дня в отряде.

Для немецкого командования городской железнодорожный узел являлся стратегическим объектом. Туда поступало вооружение, боеприпасы, продовольствие — всё то, что потом распределялось по разным направлениям для германской армии, поэтому он охранялся спецотрядом.

Андрей крадучись, обходя полицейские заставы, оказался в городе. Никем не замеченный, под видом нищего в заношенном старье, ходил он по мрачным обезлюдившим улицам. На плече для отвода глаз висела старенькая котомка с куском хлеба. Он прошел мимо разрушенного здания школы. Запахло знакомой угольной паровозной гарью. Он заметил, что у депо фашисты организовали склады военного снаряжения и продовольствия. Он подошел к площадке, куда до войны бегали из школы играть в футбол, огляделся, но из-за забора плохо просматривались железнодорожные пути. За площадкой находился невысокий заброшенный деревянный дом с разбитыми окнами. Он забрался на чердак, холодный ветер дул в пустом проёме слухового окна. Зато оттуда он увидел железнодорожные пути — все, как на ладони. Там стоял состав, в голове которого четыре пассажирских вагона, три товарных вагона, платформы с тупоносыми пушками, прикрытые камуфляжной сеткой, и три платформы с танками. Всего он насчитал семь вагонов и семнадцать платформ. А паровоза ещё не было. В товарные вагоны солдаты торопливо вкатывали снарядные ящики. Немецкий офицер, размахивая руками, подгонял их и что-то кричал. Вокруг эшелона было много немцев.

Неожиданно около дома Андрей сверху увидел немецкий патруль. Он немного струхнул и затаился. Но немцы, ничего не подозревая, прошли мимо. Он огляделся и увидел, что по другую сторону депо, за главным зданием, на площади, выстроились тягачи с орудиями. Вокруг них копошились, бегали какие-то люди — видимо, готовили к отправке.