Карл Смелый. Жанна д’Арк - Александр Дюма

на первую сту­пеньку, призывая и подбадривая своих соратников. В тот же миг англичане узнали ее, и один из них, схватив боль­шой камень, который ему с трудом удалось поднять, бро­сил его Жанне в голову с такой силой, что тот раскололся на мелкие куски об ее шлем и девушка, оглушенная уда­ром, вынуждена была сесть. Но почти сразу же она под­нялась на ноги и с энергией и верой еще большими, чем прежде, призвала:

— Поднимайтесь смелее, поднимайтесь! Входите в город, и вы не встретите там более сопротивления, ибо их час пробил и Господь наказал их!

С этими словами она, подавая пример, первой подня­лась по лестнице, и, действительно, стоило французам предпринять последнее усилие, как ничто уже не могло противостоять им, и англичане бросились бежать. Напа­давшие преследовали их по пятам, и граф Саффолк, только что видевший гибель своего брата, Александра де Ла Поля, бежал вместе со всеми, как вдруг, видя, что его вот-вот догонит дворянин по имени Гильом Реньо, бежавший следом за ним и призывавший его сдаться, он обернулся.

— Дворянин ли ты? — спросил граф своего врага.

— Да, — ответил тот.

— Рыцарь ли ты? — снова спросил граф.

— Нет, но достоин того, чтобы быть им, ибо сам граф Саффолк бежит от меня, — ответил Гильом.

— Что ж! — воскликнул граф. — Клянусь, ты станешь им, и к тому же от моей руки ... На колени!

Гильом Реньо подчинился и опустился перед графом на колени; тогда тот нанес ему по плечу три удара мечом, повернутым плашмя, и произнес: «Во имя Бога и святого Георгия я посвящаю тебя в рыцари». После этого граф сразу же вручил ему тот самый меч, которым он только что посвящал его в это звание.

Добрая весть о победе была тотчас же передана королю Карлу, в то время как французская армия, оставив в Жаржо гарнизон, вернулась в Орлеан, рассчитывая от­дохнуть там и подкрепиться. Король, обрадованный столь богатой добычей, горячо возблагодарил Господа мессами и крестными ходами, а затем объявил новый призыв знати и латников, и поскольку теперь, когда к Карлу вернулась удача, к нему со всех сторон прибывали подкрепления, он всех их, как только они появлялись, отправлял в Орлеан, где, как мы уже говорили, находи­лись герцог Алансонский и Дева; главными среди ново­прибывших были сеньор де Рец, сеньор де Шовиньи, сир де Лоэак, его брат Ги де Лаваль и сеньор де Ла Тур д'Овернь.

Как только герцог Алансонский получил новые под­крепления, он принял решение развить успех, начатый захватом Жаржо. Он направился к городу Мён-на-Луаре, обороной которого командовал лорд Скейлс; однако тот, считая свои силы недостаточными для сопротивления, покинул город и укрылся в цитадели. Тогда французы продолжили свой поход на Божанси, где командовал лорд Тальбот, но он, как и лорд Скейлс, не решился защищать город и, оставив в крепости небольшой гарни­зон, отправился на соединение с отрядом латников, которых вел из Парижа сэр Джон Фальстаф и которые, прибыв слишком поздно, не успели оказать помощь Жаржо.

Так что герцог Алансонский стоял перед Божанси, когда до него дошла весть о том, что на соединение с ним идет вместе со своей армией граф Артур де Ришмон, коннетабль Франции, которого возросшее влияния сира де Ла Тремуйля отдалило от короля. И действительно, коннетабль, который был молод и храбр и к тому же являлся французом до мозга костей, томился от вынуж­денной праздности, в которой его удерживала дворцовая интрига, в то время как рядом совершались столь гран­диозные события; и потому он вместе со многими дворя­нами из самых знатных семей Бретани выехал из Партене для того, чтобы, как сообщили герцогу Алансонскому, отдать свой украшенный геральдическими лилиями меч на службу королю и, если понадобится, служить Карлу VII даже вопреки его желанию.

Положение герцога Алансонского оказалось весьма затруднительным: он имел четкое распоряжение короля не принимать помощи от коннетабля, а тот, уже прибыв в Амбуаз, отправил сира де Ростренена и сира де Кер- муазана для того, чтобы заранее нанять жилье, где могли бы остановиться он сам и его люди, в тот самый город, где находился герцог. Очутившись между двумя крайно­стями — не подчиниться королю или превратить конне­табля, которого он высоко ценил, в своего врага, — гер­цог Алансонский уже готов был уехать из города. Что же касается Жанны, которая совершенно не представляла себе, кем был на самом деле граф де Ришмон, и из-за волнения, поднявшегося во французской армии при его приближении, приняла его за врага, то она вначале пред­ложила выступить против него и разгромить его войско. Но это предложение вызвало сильный ропот против нее, и многие рыцари, даже Ла Гир, который был одним из ее лучших друзей, во всеуслышание заявили, что если она выступит против Артура де Ришмона, то ей не придется рассчитывать на них, ибо они предпочитают коннетабля всем девственницам королевства.

Тем временем стало известно, что лорду Тальботу уда­лось соединиться с сэром Джоном Фальстафом. И тогда Дева, которой уже стало ясно, кем был коннетабль, пер­вой сказала о том, что, вместо того чтобы ссориться и сражаться друг с другом, надо оказывать друг другу помощь и поддержку; и потому она заявила, что берет на себя все переговоры с королем. После этого герцог Алан­сонский, не мечтавший ни о чем другом, кроме как объ­единиться с коннетаблем, лишь бы кто-нибудь другой взял на себя ответственность за это объединение, созвал главных командиров своей армии, чтобы вместе с ними выступить навстречу графу де Ришмону. Встретив бре­тонскую армию, французские рыцари спешились, и Дева, подошедшая к коннетаблю раньше других, склонилась, чтобы обнять его колени, но он тотчас поднял ее, про­молвив: «Жанна, меня уверяли, что вы хотели сражаться со мной; я не знаю, посланы вы Богом или нет. Если вы пришли от Бога, то я нисколько не боюсь вас, ибо Господь знает о моих добрых намерениях; если же вы пришли от дьявола, то я боюсь вас еще меньше».

После Жанны к нему подошел герцог Алансонский; оба принца чистосердечно и честно пожали друг другу руки; затем французы смешались с бретонцами, и все начали говорить о чудесных событиях, которые только что произошли; в этих разговорах все черпали мужество перед новым сражением, которое неизбежно должно было произойти в самом ближайшем будущем.

Первым следствием этого объединения войск стала паника в гарнизоне крепости Божанси, причем настолько сильная, что сир де Гетен, командовавший гарнизоном, предложил начать переговоры. На следующий